— И все же твоя айкунская сторона не понимает причину этого решения? — генерал подмигнул мне.

— Я понимаю, что бесчестно заявлять права на женщину против её воли, и лично я не стал бы этого делать, — сказал я решительно.

— Даже если Лихорадка Спаривания сведёт тебя с ума?

— Даже если. Но когда речь заходит о таких серьёзных вещах, как выживание всей нашей расы, я не могу не думать, как бывший имперский командующий.

Бывший генерал скрестил руки на груди и понимающе кивнул, его взгляд стал отстранённым, когда он уставился на лёд.

— Это любопытный парадокс, что мы, которые так привыкли брать все, что хотим, теперь обязаны этим хрупким существам. Позволь мне сказать тебе вот что, Тариус. Ты прав. Логичным вариантом для нас было бы размножаться в большом количестве и любой ценой. Я думал обо всех возможных вариантах, даже о том, что наши мужчины могут претендовать на женщин против их воли. Это был бы очень имперский ответ. Но когда смотришь на одни только цифры; когда думаешь, как коммандер, самые важные детали теряются. Теперь генерал смотрел прямо на меня, его алые глаза хранили спокойствие, которое могло прийти только из темноты.

— Такие воины, как мы с тобой, воспитывались на холоде, Тариус. Мы были выкованы в жестокости и закалены в насилии. Сами по себе мы не имеем того, что нужно для воспитания нашего потомства. Да, мы могли бы легко взять наших самок против их воли, но с какой целью? Мы могли бы обуздать их и заставить их принять наше семя и выносить наше потомство, но тогда наши женщины вступили бы в материнство сломленными, убаюкивая обиду в своих сердцах, и они нашептали бы злобные мечты в уши, сердца и умы наших детей, и следующее наше поколение окажется слабым и разрушительным, и весь адский цикл будет повторяться снова и снова. Вот почему Империя пала, и я не позволю этому повториться.

Я затаил дыхание. Генерал редко раскрывал так много о себе. Его мысли во многом перекликались с тем, что чувствовал я, но, как всегда, рассуждения генерала были немного глубже. Вот почему я, поклялся в верности этому синайцу. Когда правда просочилась в каждую клеточку моего существа, я почувствовал, что буря Брачной Лихорадки немного утихла.

— Видишь ли, Тариус, я думал об этом старом имперском синайском образе мышления, и я думал об этом в духе Старых Племён, и я убедился без тени сомнения, что то, что мы делаем, правильно. Дело не только в том, что они нужны нам для вынашивания и воспитания нашего потомства. Наши супруги - полная противоположность нам. Они заполняют пустоту внутри нас. Они держат перед нами зеркало каждый раз, когда мы размышляем о том, чтобы сотворить зло. Нам нужно, чтобы они были на нашей стороне.

Я вспомнил, что почувствовал, когда впервые увидел Антлию, голую, беспомощную и ужасно раненую. В тот момент я хотел сделать все, что в моих силах, чтобы спасти её. Я также хотел уничтожить всю зачуханную шелианскую расу. Не об этом ли парадоксе говорил генерал?

— У тебя интересный взгляд на уязвимость и слабость, — пробормотал он. — К сожалению, все ещё есть некоторые из нашего вида, которые сочли бы ваши взгляды отталкивающими... и смешными.

Такие синайцы все ещё существовали. Имперские лоялисты, бежавшие из Китии, когда Генерал сверг Империю. Ублюдок, который пытался купить партию человеческих женщин, был одним из них. Мы начали сталкиваться с сопротивлением в некоторых уголках Вселенной. Они появлялись во всевозможных неожиданных местах. Ходили слухи о чем-то большем; невидимой угрозе, которая в конце концов проявит себя. Теперь, как никогда, мы должны были быть настороже. Но, конечно, Генерал уже знал это.

Генерал начал раздеваться, стряхивая с плеч свой свободный кашкан, позволяя ему упасть на нетронутый белый лёд. Как и я, генерал был в отличной физической форме, на его мощном теле не было ни капли жира. Но он был более мускулистым, и, в отличие от меня, на его коже не было ни единого шрама, благодаря целебным нанитам в его кровотоке.

— Вот что отличает нас от них, — сказал он, проверяя вес своего кризена, перекатывая его на ладони. — У всех нас одни и те же первобытные побуждения. Стремление к контролю, к власти, к полному господству. Насилие - такая же часть нас, как и наша тяга к темноте. Но мы с тобой знаем, как умерить эти порывы. Насилие никогда не покинет нас, но мы можем направить его в нужное русло. Всякий раз, когда ты обнаруживаешь, что погружаешься в пучину безумия, ты должен вспомнить её. Поверь мне, это помогает, — генерал расстегнул брюки и позволил им упасть. Он поднял гарпун и направился к дыре во льду. — Не позволяй тени старой империи омрачать твои мысли, Тариус. Теперь все это ушло. Если у тебя лихорадка Спаривания, то у тебя нет выбора. Ты должен пойти за ней. Заставь её понять тебя, Тар. Мы, может, и поклялись не порабощать их, но они наши. Некоторые из них просто ещё не знают об этом.

С этими словами Генерал бросил на меня понимающий взгляд и беззвучно скользнул в воду, исчезнув в полной темноте.

— Я уже знаю это, — пробормотал я, глядя ему вслед. Но, по крайней мере, слова генерала хоть немного помогли рассеять туман моего безумия.… достаточно, чтобы я сформулировал план.

Я вонзил свой гарпун вертикально в лёд и начал раздеваться: сначала куртка, затем нижняя туника, затем брюки, ботинки, пока я не оказался совершенно голым. Ледяной ветер шептал на моей обнажённой коже, и это было приятно; бальзам для неистовой похоти. Было приятно чувствовать себя вот так, в дикой природе, без какой-либо необходимости в доспехах или униформе. Это напомнило мне о Китире, успокаивая тупую боль тоски по дому, которая иногда всплывала. Я криво фыркнул, гадая, что бы сделала Антлия, если бы увидела меня таким.

По-видимому, люди были до смешного скромны и всегда прикрывались одеждой, даже когда они были среди друзей одного пола. Я не мог этого понять. Это было тело, с которым я родился; я гордился своими шрамами —как от битвы, так и от инициации племени — и своим телосложением, которое я оттачивал на протяжении многих циклов тренировок и сражений. Сможет ли она понять это, когда увидит мои шрамы?

Странно, но эта мысль наполнила меня лёгким предвкушением. И теперь я снова был возбуждён. Одним быстрым, яростным движением я выдернул копье изо льда и зашагал к воде. Был только один способ временно излечить мрё безумие. Я прыгнул в воду, погрузившись в холод и темноту, в абсолютную тишину.

Ледяная вода была целебной мазью. Вдалеке я заметил мелькнувшую серебряную вспышку.

Моя добыча.

Я замер и позволил себе погружаться все глубже и глубже на дно. В отличие от других, которые уплыли на охоту, я буду ждать, когда добыча сама приплывёт ко мне. И пока я наслаждался успокаивающими, похожими на кокон объятиями воды, ответ пришёл ко мне, кристально чистый... как звезды в глубоком космосе.

Я пойду к ней, и у меня все получится. Конечно, я это сделаю! Генерал был прав. В конце концов, у меня не было другого выбора.

Глава 8

— Что это за Десять Адов? — я нахмурился, глядя на странное устройство в своих руках. С двумя прозрачными линзами и черной оправой, которые были предназначены для того, чтобы сидеть над ушами, я предположил, что это было какое-то защитное поле для глаз. На самом деле, это были линзы солнцезащитных очков, которые человеческий вид использовал, когда они хотели защитить свои светочувствительные глаза. Но у этих солнцезащитных очков были прозрачные линзы. В чем, звезда возьми, смысл прозрачных линз?