И Вера дала матери отдохнуть от себя. Она и сама видела, какта устала. Поэтому поехала в лагерь, заранее зная, что там ей будет невыносимо.Что ж, придется три недели помучиться, главное – чтоб маме было хорошо!

За все то время, что Вера пробыла в лагере, Ульяна приехалак дочери всего один раз. Сказала, очень неудобно добираться, а она неважно себячувствует. Вера и сама видела, что мать не в самой лучшей форме: лицоосунулось, щеки бледные, а глаза грустные-грустные. В последнее время у нее онитакими всегда были, но в день визита печаль, излучаемая ими, стала почтиосязаемой…

Автобус подкатил к зданию администрации города. На площадиперед ним кучкой стояли встречающие. Вера вытянула шею, чтобы отыскать в толпемаму. Но той не было видно.

– Чайка, чего расселась? – прикрикнула на неесопровождающая детей старшая пионервожатая. – Ты на переднем сиденье,значит, тебе и выходить первой.

Вера послушно встала и вышла. Она не понимала, почему ее нелюбят не только дети, но и воспитатели, вожатые, руководители кружков, пока неуслышала разговор физрука с музыкантшей. «Что за жалкое создание? –вздохнула последняя, увидев, как Вера, убежав от одного из травивших еепацанов, села на крылечко. Музыкантша думала, что девочка ничего неслышит. – Терпеть не могу таких детей!» – «Я тоже не люблю слабаков, –поддакнул физрук. – Надо уметь давать отпор, а то затравят… Какэту». – «Вот именно! А то делать нам больше нечего, только следить за тем,чтоб ее не покалечили…» Вера тогда весь вечер проплакала, а утром побежалазвонить маме и просить забрать ее из лагеря. Но Ульяна трубку не подняла.Пришлось Вере ждать окончания смены и уезжать из лагеря вместе с остальнымиребятами. Но как же она от них отличалась! Те обменивались адресами,сувенирами, расписывались друг у друга на фотографиях, обнимались идоговаривались о встрече в следующем году. Вера же стояла в сторонке и думалатолько об одном: как бы быстрее попасть домой…

И вот свершилось! Она уже в городе. До дома – рукой подать.Либо пешком за двадцать минут, либо на автобусе за семь. Они, конечно, поедутна автобусе, потому что чемодан у Веры тяжелый, да и мама, наверное, еще не доконца выздоровела…

Кстати, где она?

– Что, Чайка, не встречают? – спросила у Верыстаршая вожатая.

Та мотнула головой.

– Сама-то до дома доберешься?

Вера утвердительно кивнула и, с трудом оторвав чемодан отземли, засеменила в сторону автобусной остановки.

Маршрутка пришла быстро. Вера забралась в салон и всюдорогу, не отрываясь, смотрела в окно. Вдруг маму увидит? Что, если она простовремя прибытия автобуса перепутала. Или у нее часы отстают. Или уснула, абудильник не завела… Ведь не могла она просто взять и не прийти.

Но мама по дороге ей не встретилась. Вера одна добралась додома и, пыхтя под тяжестью чемодана, побрела к подъезду. На лавочке возле негосидели соседки. Они поприветствовали Веру и стали приставать с расспросами, нодевочка не желала задерживаться, проигнорировала их реплики и нырнула вподъезд. Преодолев семь ступенек, последнее препятствие, подскочила к двери вквартиру и стукнула по ней коленом. Мама не открыла. «На работу, наверное,вызвали», – подумала Вера. Достала ключ, сунула его в замочную скважину,отперла дверь и с наслаждением втянула носом запах родного дома. Наконец-то!

– Мама, ма-ам! – прокричала Вера, вваливаясь вприхожую.

Никто не ответил. Выходит, ее на самом деле на работувызвали (Ульяна была ассистирующей хирургической сестрой, и такое частослучалось). Если б она спала, Верин стук и крик давно бы ее разбудили…

Втащив надоевший чемодан в прихожую, Вера закрыла дверь ипрямиком направилась в кухню – она проголодалась. Но на полпути вспомнила отом, что перед едой надо мыть руки, и остановилась возле ванной. Потянулась квыключателю, но оказалось, что свет в ванной зажжен. «Как это похоже на маму, –подумалось Вере. – Она такая рассеянная, постоянно забывает гасить свет…»

Мысль оборвалась. Резко, будто налетела на невидимуюпреграду. Потому что Вера уже открыла дверь в ванную и увидела…

Маму!

Ни на какую работу Ульяна не ушла. Она была дома. В ванне.Лежала, погрузившись в воду до подбородка, и не двигалась. Лицо ее было белым,белее эмалированной ванны, а вода не обычной: не чуть желтоватой от ржавчины втрубах, а розовой, как смородиновый компот, так любимый Верой…

Но самым страшным было не это, а то, что запястья Ульяныперечеркивали две почерневшие раны, похожие на двух жутких пиявок.

– Мамочка… – прошептал девочка, делая шагвперед. – Мама…

И потянулась рукой к лицу матери. Но когда пальцы коснулисьего и ощутили обжигающий холод, Вера шарахнулась назад и закричала такпронзительно, что на время оглохла от собственного ора. А сидящие у подъездасоседки его услышали и поспешили в квартиру Чаек, чтобы узнать, что заставиловсегда тихую Верочку издавать такие душераздирающие крики. Когда же им стала яснапричина (увидев Ульяну в ванне, одна начала истово креститься, втораясхватилась за сердце и попятилась), женщины увели уже сипящую Веру в соседнююквартиру, вызвали «Скорую», милицию и Виктора Сергеевича Радугина.

* * *

Похорон Вера не помнила. Как и дней, предшествовавших им.Единственное, что осталось у нее в памяти на долгие годы, это мамино лицо вокружении белых кружев савана: изжелта-бледное, с заострившимся носом,ввалившимися щеками и ссохшимися губами. Вера днем и ночью сидела у гроба, неотрывая от мамы взгляда. Возможно, она засыпала на какое-то время, но так как иво сне видела только мертвое мамино лицо, то ей казалось, что она не смыкалаглаз. И не ела! Хотя ее насильно кормили, но Вера не чувствовала вкуса еды. Онатолько постоянно хотела пить. Набирала литровую банку воды, ставила себе наколени и прихлебывала из нее мелкими глотками. И все смотрела, смотрела намаму…

Ульяну Чайку похоронили жарким августовским днем. Когдатраурная процессия проходила по улице, мимо шли горожане в сарафанах и шортах,с надувными матрасами и зонтами от солнца, направляясь на речку.

После похорон были поминки. Их устроили в столовойптицефабрики. Было воскресенье, предприятие по выходным не работало, но дядяВитя распорядился, чтобы столовую открыли. Еще он выделил машины, заказалпамятник, но самое главное – нашел адрес старшей сестры Ульяны Чайки и сообщилей о смерти родственницы. Та приехала на похороны, а чуть позже взяла над Веройопекунство.

Сестру Ульяны звали Катериной. Она была одинокой, характеримела весьма сложный. Когда Вера немного пришла себя после кончины матери иуразумела, что женщина, находящаяся все дни рядом, ее тетка, прежде всего онаподумала: сестры совсем не похожи. Младшая, Ульяна, была миниатюрной,женственной и очень симпатичной. Катерина же являлась ее полнойпротивоположностью: высоченная, нескладная, с мужицкой фигурой и грубым лицом,она была даже неприятной. К тому же у нее оказался очень низкий, хрипловатыйголос, от звука которого Верочка поначалу вздрагивала – ведь она привыкла кнежному журчанию голоса своей мамочки.