– Поехали, – скомандовала шоферу забравшаяся вкабину тетка.

Водитель завел мотор. «Каблук» медленно тронулся с места.Когда он стал набирать скорость и достиг последнего подъезда, к дому навелосипеде подкатил Стас. Он махал вслед уносящейся прочь машине, нопогруженная в свои думы Вера его не видела.

Выпустив Веру на улицу и выйдя следом за ней, Шура заперладверь спортивного зала и сунула увесистую связку ключей в карман.

– Все, осталось только пересечь футбольное поле ивыбраться через дырку в заборе, – сказала она, указав Веренаправление. – За ним сейчас асфальт положили, так что машина – тебя ведьшофер привез, да? – спокойно подъедет.

– Откуда у тебя ключи?

– Я здесь завхозом работаю, – ответила Шура. И,помолчав, спросила: – Тебя подозревают?

– Да.

– Но ведь это не ты…

– Шура, – с упреком протянула Вера, – что тытакое болтаешь? Конечно, нет!

– А я, честно говоря, когда узнала, что ВиктораСергеевича грохнули, первым делом подумала – Чайка!

Вера раздраженно махнула на нее рукой и зашагала квытоптанному футбольному полю. Но Шура догнала ее, тронула за плечо ипроговорила:

– Прости… Сейчас я уже так не думаю.

– Ладно, проехали, – буркнула Вера.

– Ты куда теперь?

– В гостиницу, наверное, поеду, – пожала онаплечами. – Куда я еще могу?

– Может, ко мне пойдем? Посидим, поболтаем… тяпнем порюмашке… – И, поймав испытующий взгляд Веры, добавила: – Я не пью, недумай. Давно завязала. Сначала кодировалась, а теперь и самой не хочется.Сегодня впервые за многие месяцы, с Нового года, наверное, возникло желаниевыпить. Давай четвертушку коньяка возьмем? Магазины уже не работают, но тутнеподалеку круглосуточный ларек есть…

– Раньше ты не любила коньяк.

– Я и сейчас не люблю. Поэтому если пью, то его. Чтобгубу не раскатать…

– Что ж, давай возьмем, – согласилась Вера. Но,представив, что за бормотуху могут продавать в круглосуточном ларьке, внеслакоррективы в Шурин план: – Только я за ним шофера пошлю, ладно? На машине донормального магазина двадцать минут езды. А пока он мотается, мы с тобойпрогуляемся. Идет?

Шура согласно кивнула. После того как Вера по телефонуотдала приказ шоферу, они выбрались через дыру в заборе на улицу и направилисьв сторону речки.

Сначала шли молча, но, когда достигли деревянного мостикачерез ручей, заговорили почти одновременно.

– А помнишь… – начала Шура, а Вера закончилафразу:

– Как я свалилась с него и чуть не захлебнулась?

Они рассмеялись, и Вера продолжила:

– Ты тогда меня спасла от верной смерти. Я с перепугуне поняла, что воды в ручье – по колено!

– Не я спасла, а Стас. Я только стояла на берегу иорала, что ты попала в воронку. Решила, раз не показываешься на поверхности,значит, провалилась в какую-то страшную яму. А он тебя вытащил.

Улыбка сползла с Вериного лица. От Шуры это не укрылось, иона спросила:

– Ты все еще его ненавидишь?

– Нет, – честно ответила Вера. – Все давноперегорело, иначе я бы не приехала… – Она поморщилась. Не хотелосьворошить прошлое, и нужно было как-то пресечь разговоры о Стасе. Но разве этовозможно, когда рядом Шура?

– Я рада, – сказала та. – Мне было оченьплохо, когда ты его любила, но когда возненавидела, стало еще хуже.

Вера не знала, что ответить, поэтому просто поделилась своимнедавним наблюдением относительно младшего Радугина:

– Стас сильно постарел.

– Разве? – удивилась Шура. – А мне кажется,он все такой же, как раньше…

– Но у него же голова вся седая!

– Он после смерти матери поседел, очень тяжелопереживал ее кончину. Ты в курсе, что тетя Оля…

– Следователь сказал, я не знала. Честно признаться,была ошарашена.

– Да, ей ведь и пятидесяти не было.

– Дело не в возрасте. Просто мне тетя Оля всегдапредставлялась очень спокойной, если не сказать, холодной женщиной. Такие неумирают из-за того, что их мужья заводят роман на стороне.

– Вер, ты не права. Такие женщины за внешнейхолодностью прячут ранимую душу, все в себе переживают, вот и доводят себя доинфаркта.

– А откуда тетя Оля узнала о романе Виктора Сергеевича?

– Этого никто не знает, даже Стас. Как и имя отцовскойпассии.

– Блинов считает, что это я.

– Не только он. Многие в городе думали так же. Вернее,почти все. За исключением, пожалуй, меня и Стаса.

– Кстати, о Стасе… Как он воспринял смерть отца?

– Спокойно. Их отношения испортились после кончиныматери. Стас винил отца в ее смерти, поэтому не мог ни жить с ним под однойкрышей, ни работать в одной организации. Сначала он просто нашел новое жилье иработу, а вскоре уехал из города и отсутствовал три года. А когда вернулся,помирился с отцом, но прежней теплоты между ними уже не было. Каждый жил своейжизнью. Виктор Сергеевич себе уже новый дом построил, а старый коттедж Стасуотдал.

– Виктор Сергеевич больше не женился?

– Нет. Но постоянную любовницу завел. Угадай, как еезовут?

– Неужели Катя Старкова?

– Точно. Сначала она была у него секретаршей, потомличным помощником, а теперь возглавляет какой-то фонд поддержки то ли культуры,то ли образования. Но, думается мне, недолго ей осталось… Новый мэр посадит наэту должность свою любовницу, и если Катя не переориентируется, то останется уразбитого корыта.

– Получается, что от смерти Радугина Старкова толькотеряет?

– Конечно. Где она найдет такого богатого, щедрого,успешного мужика, да еще закрывающего глаза на ее шашни с другим?

– Катя изменяла Виктору Сергеевичу?

– А то как же! С Петькой Кочетовым. Катя все мечтала,что он на ней женится, но Петька покувыркаться с Катюшей в койке не прочь, но вжены решил взять другую барышню – двадцатилетнюю скромнягу, студенткупединститута. Ему нужна домашняя женушка без особых претензий, а неизбалованная красотка с очень и очень богатым прошлым…

– Ой, смотри! – встрепенулась Вера. – Это неона там?

Шура посмотрела в указанном направлении и на поваленномстволе старого дуба увидела Катю Старкову. Та сидела на нем, как на коне, дляудобства задрав мини-юбку, наплевав на то, что она белая. Пиджак ее валялсяпоодаль, так же как и сумочка «Прада», и туфли на высоченном каблуке. В рукахКатя держала литровую бутылку мартини и была уже изрядно пьяна.