– Нет, – покачала та головой. – Меня Шуразащищает…

Стас сразу сменил гнев на милость и стал смотреть нанезваную гостью более благосклонно.

– Во что играть будем? – спросил он. –Только, чур, не в больницу и не в дочки-матери! – И красноречиво воззрилсяна Верочку, чьими любимыми играми являлись перечисленные.

– Давайте в трех мушкетеров, – предложилаШура. – Ты будешь Атосом, я Портосом, а Верка Арамисом.

– Да какой из Верки мушкетер? Хоть бы даже иАрамис… – фыркнул мальчишка. – К тому же я хочу бытьд’Артаньяном! – Он схватил длинную обувную ложку и начал махать ею точношпагой.

– Тогда пусть она Констанцией будет, а я – Миледи.

– Миледи, я вызываю вас на дуэль! – вскричал Стас,швырнув Шуре зонтик-трость. – Защищайтесь, сударыня! – И, невзирая наболь в ноге, резво пошел на врага.

Шура отбила его атаку и тут же ринулась в наступление. Стас,рыкнув: «Три тысячи чертей!», запрыгнул на диван, Шура последовала за ним, и«дуэлянты» вновь скрестили «шпаги». Все то время, что они изображалид’Артаньяна и Миледи, Вера-Констанция тихо сидела на стульчике и счастливовздыхала. Теперь у нее два настоящих друга. И что бы Стас ни говорил, отнынеони вправду как три мушкетера: один за всех и все за одного!

Допрос длился уже полтора часа. Вера устала сидеть нажестком, будто специально подобранном для того, чтобы доставить ей физическиестрадания, стуле. Но еще больше она устала повторять одно и то же. Аследователь все задавал и задавал ей один и тот же вопрос:

– Это вы убили Радугина Виктора Сергеевича?

И Вера неизменно отвечала:

– Нет, я не убивала Радугина.

– Но вы же сами сказали, что ударили его кулаком полицу.

– Да, ударила.

– И он упал?

– Совершенно верно.

– Стукнулся головой о батарею?

– Было дело. Но после падения Виктор Сергеевич встал наноги.

– Вы в этом уверены?

– Стопроцентно.

– И что он сделал после того, как поднялся?

– Я же вам уже сказала, что: попытался удержать меня вкабинете, – едва сдерживая раздражение, процедила Вера. – Но я ушла.

– Для чего он собирался вас задержать?

– Наверное, хотел продолжить разговор. Да у меня небыло желания вести диалог дальше.

– О чем же вы говорили?

– Это не имеет отношения к делу.

– Еще как имеет! – запальчиво возразилследователь. Его фамилия была Блинов. – Как и то, из-за чего вы егоударили.

И он впился взглядом в Верино лицо. Блинов носил очки, ииз-за довольно толстых стекол его и без того небольшие карие глаза казалисьзлобными щелочками. Вере было не по себе под его колючим взглядом, но она, нетеряя видимого спокойствия, проговорила:

– Я не буду отвечать… Это личное.

– То есть к покойному вы испытывали личную неприязнь?

– Да, испытывала. Но я его не убивала.

– За что вы ненавидели Виктора Сергеевича?

– Неприязнь и ненависть – разные вещи, – началазакипать Вера.

– Возможно. Но людей, которые просто неприятны, по лицукулаком не бьют. А вот тех, кого ненавидят…

Вера оставила без внимания это глубокомысленное заключение.Она думала о том, что зря согласилась на допрос без присутствия адвоката. Ужон-то не позволил бы следователю мурыжить ее полтора часа…

– Я вижу, вы устали, – сказал вдруг Блинов.

– Очень.

– Тогда почему отказываетесь помогать следствию?Ответьте откровенно на мои вопросы, и я вас отпущу.

– А я разве не отвечаю?

– Нет, Вера Николаевна, вы по неизвестной мне причинескрываете, за что ударили господина Радугина.

– Да поймите вы, я не могу вам сказать, за что!

– Тогда просто передайте суть предшествующей беседы. Ауж я сам сделаю выводы.

– Мы беседовали о личном. О том, что касалось толькоменя и Виктора Сергеевича.

– Вы были с ним настолько близки?

– Мы знакомы чуть ли не с моего рождения. Когда-то жилив одном подъезде. Я дружила с его сыном, а с самим Виктором Сергеевичем вместеработала после института…

– Вернее, на него.

– Да, если быть точной, то на него. Он был одним изсовладельцев Первого коммерческого банка, в котором я работала начальникоминформационно-вычислительного отдела. Конфликт между нами возник именно тогда…

– Из-за чего?

– Господин Радугин занимал пост вице-мэра, поэтому имелдоступ к бюджетным деньгам… – Вера многозначительно посмотрела наБлинова. – Мне продолжать или вы сами все поняли?

– Хотите сказать, что Радугин прокручивал зарплатуучителей и врачей в своем банке? Я помню, в те времена людям месяцами неплатили, тогда как некоторые словно сыр в масле катались…

– Катались именно те, кто эту самую зарплату врачей иучителей клал на срочные вклады коммерческих банков, получая колоссальныепроценты. А теперь представьте, что вы не только вкладчик…

– Но и владелец банка?

– Двойная выгода.

– Что ж, понятно… – Блинов помолчал. – Впринципе, вы не открыли для меня Америку. Ни для кого не секрет, что в серединедевяностых этим грешили многие…

– Да, многие. Но я всегда считала Виктора Сергеевичаблагородным человеком и честным политиком, поэтому, когда узнала, что он такойже, как все, разочаровалась в нем и не могла не высказать своего мнения… Вобщем, мы поругались, и я вынуждена была уйти из банка, а чуть позже покинутьгород.

– И вновь вы встретились с Радугиным только сегодня?

– Точно так. По прошествии десяти с лишним лет.

– Это была его инициатива – побеседовать с вами?

– Да. Именно Виктор Сергеевич подошел ко мне в так называемомкабинете для особо важных персон и сказал, что хотел бы поговорить наедине.После чего увел меня в пустующий класс.

– А что было до того? Расскажите все с самого начала.Итак, вы подъехали к школе… Дальше?

Вера принялась излагать факты. Она подробно рассказала овстрече с Петей Кочетовым, Олегом Яшиным, Катей Старковой, а вот о том, какувиделась с Шурой и Стасом, лишь вскользь упомянула, боясь продемонстрироватьненужные эмоции. Те самые, что всколыхнулись в душе при виде них…

Вера вспомнила тот момент, когда встретилась взглядом сШурой, а потом со Стасом, и сердце ее забухало точно так же, как раньше. Толькосейчас оно быстро унялось, а тогда… Не обхвати ее Олежка за плечи, Вера,возможно, все же убежала бы, чтобы никто не увидел, как напряглось и побледнелоее лицо…