– Что ж, хорошо… Я задержусь.

– Вот и прекрасно.

– Могу теперь я задать вам вопрос?

– Валяйте.

– Как его убили?

– Череп размозжили.

– Чем?

– Это еще предстоит выяснить. Но на первый взгляд –несколько раз стукнули головой о чугунную батарею. Однако может оказаться, чтогосподина Радугина ударили чем-то тяжелым, а с радиатором его затылоксоприкоснулся при падении.

Представив ужасную сцену, Вера передернула плечами. Желаниепродолжать расспросы сразу испарилось. Хотелось поскорее убраться из кабинетаследователя и остаться наедине со своими мыслями. Но едва Вера поднялась состула и направилась к двери, Блинов остановил ее окликом:

– Позвольте задержать вас еще на минутку, ВераНиколаевна.

– Слушаю, – обреченно выдохнула Вера,оборачиваясь.

– Не для протокола, а так… между нами… – Блиноввновь нацепил очки и уставился на Веру маленькими глазами-буравчиками. –Вы состояли с Радугиным в интимной связи?

– С Виктором Сергеевичем?

– Именно.

– Нет.

– И когда работали на него?

– Нет, – повторила Вера. – С чего вдруг такоепредположение?

– Вы в курсе, что супруга Виктора Сергеевича умерла?

– Тетя Оля умерла? – искренне удивиласьВера. – Нет, я не знала.

– Это произошло в 1998-м. Кажется, вы говорили, чтопокинули наш город в том же году?

– Да. Весной.

– Ольга Михайловна скончалась тоже весной. Думаете, отчего?

– Несчастный случай? – предположила Вера.

– Инфаркт.

– Разве у нее было больное сердце?

– В один далеко не прекрасный день женщина узнала, чтоу ее мужа есть любовница, и ее сердце не выдержало.

– Бесспорно, очень грустно, но… Я-то тут при чем?

– Да вот я думаю, не вы ли были той любовницей? –задумчиво протянул Блинов. – Потому что ваш рассказ о ссоре из-забюджетных денег мне кажется неубедительным. Как пить дать, разругались вы подругой причине… По личной причине! Уж не знаю, Радугин ли вам от ворот поворотдал или вы сами устали от немолодого любовника… Собственно, не важно, главное –между вами пробежала черная кошка. После чего вы покинули город, но слухи овашем романе все равно дошли до Ольги Михайловны, и…

– Все, господин следователь, вы мне надоели! –оборвала его Вера. – Если у вас еще возникнут вопросы, учтите, отвечать наних я буду в присутствии адвоката.

– А может, вы ей и сообщили о своей связи с ВикторомСергеевичем? Чтоб отомстить бывшему любовнику. Вы ведь не думали, к чему этоприведет…

Вера молча развернулась и взялась за ручку двери. А Блиновне замолкал – говорил ей в спину:

– Поэтому вы так и не хотели встречаться с Радугинымсегодня. Боялись разговора на больную тему. И по лицу ударили его потому, чтоон обвинил вас в смерти супруги… – Вера рванула дверь, но последняяреплика, брошенная Блиновым, все же достигла ее ушей: – И убили Радугина,возможно, тоже вы!

Вера вылетела в коридор, шарахнув дверью так, что сидящая настуле возле кабинета женщина испуганно подпрыгнула.

– Ну ты меня и напугала! – охнула она и подняласьнавстречу Вере. Это была Шура. – А я тебя жду. Там у крыльцателевизионщики собрались со всех региональных каналов… Думаю, тебе не хочется сними встречаться?

Вера кивнула.

– Пойдем, я выведу тебя через спортзал. У меня естьключи.

И она, взяв Веру за руку, повела ее по пустынному коридору визвестном им обеим направлении.

Шура толкала старую, дребезжащую всеми костями коляску,чертыхаясь всякий раз, как под колесо попадал камень. Даже незначительнаяколдобина, встречавшаяся на пути, заставляла драндулетку подпрыгивать искрипеть так, что Шурина сестренка Маринка просыпалась и начинала похныкивать.

Девочка родилась нездоровой. Как и та, которую Зина Одинецпроизвела на свет, когда Шура училась в первом классе. Но та не протянула долго– умерла в недельном возрасте, а Маринке уже два годика, но у нее «волчьяпасть». Дефект был серьезным (малышка захлебывалась жидкостью, когда кушала),но устранимым. Для этого одному из родителей нужно было лечь в областнуюбольницу, где бы девочку прооперировали. Но ни Зина, ни Леня никак не моглитуда собраться. У них было более важное занятие – пьянство. Да, Зинка Швабратоже в конце концов стала прикладываться к рюмке и с каждым годом все больше походилана своего супруга.

Заботы о новорожденной Маринке легли на плечи Шуры. Ей быловсего одиннадцать, когда та родилась, ее ровесницы катали в колясках игрушечныхпупсов, а Шура уже имела настоящую «дочку». Жаль, не разрешали ей в больницу ссестренкой лечь, а то давно бы уж Маринка от своей пасти избавилась. «Ну,ничего, – успокаивала себя Шура. – Вот исполнится мне шестнадцать,получу паспорт, и тогда пусть только попробуют мне отказать…»

Но получения паспорта Шура ждала не только из-за Маринки. Ейпросто хотелось стать самостоятельной. Ведь сейчас она кто? Ребенок. Безписьменного согласия родителей никуда! Вон весной весь класс ездил в недельныйтур по Золотому кольцу (поездка оплачивалась птицефабрикой – дядя Витя Радугинпостарался), а Шура вынуждена была дома остаться. Потому только, что Зина сЛенькой отказались ей разрешение подписывать. Сказали: «А с малой кто сидетьбудет? Да и денег у нас нет, чтоб тебе с собой дать, так что перебьешься. Эканевидаль – храмы старые! Вон у нас в городе тоже церковь полуразрушенная есть,хочешь, иди и полюбуйся. И главное, задарма!»

Шура тогда сильно на родителей обиделась. Хотела даже издому сбежать. Но как представила, что Маринка без ее присмотра останется, сразупередумала. Нельзя ей сестренку бросать, никак нельзя! Вот сделают ей операцию,можно будет в детский садик отдать, и появится тогда у Шуры свободное время. Ато виданное ли дело, везде с собой Маринку таскать… Как сейчас, например, когдаШура отправилась в гости к Чайке, в надежде застать у нее Стаса. Или хотя быпросто узнать у Веры, как он. Ведь так давно не виделись, почти неделю…

Когда Шура приблизилась к подъезду, где жили ее друзья, товозле него увидела грузовик, в кузове которого громоздилась мебель. Видимо,кто-то переезжал. Шура хотела задержаться возле машины, чтобы понаблюдать запогрузкой остальных вещей, но тут заметила Веру.

– Привет! – поздоровалась с ней Шура и, откативколяску в тень старой липы, подошла к подруге. – Кто это у вас переезжает?

– Радугины! – сообщила Вера. Она была очень взволнована,из-за чего часто-часто моргала своими белесыми ресницами и судорожно, спопискиванием вздыхала.