Буйный ветер судить —

Это воля моя!»

Те не верят ушам.

Царь сказал и сошел;

Отрок-сын поднялся

На отцовский престол.

От царя услыхав

Не суровый отказ,

Окружающим он

Дал не медля наказ:

«Оседлайте коней,

Вы, гонцы-молодцы,

И гоните во все

Городские концы!

Тех купцов, у кого

Есть на Волге суда,

Для допроса ко мне

Приведите сюда!»

VII

Перед очи царевы

Купцов привели —

У них бороды густы,

Туги кошели.

На румяных щеках

Горя нет и следа:

Не видали они,

Что́ такое нужда…

И опять раздался

Голосок молодой:

«Когда ваши суда

Шли низо́вой водой,

Вы молили о чем:

О здоровьи семей,

Барышах ли больших?

Говорите смелей!»

Отвечали купцы:

«Век свой хлеб продаем,

Так молили тогда

Мы, известно, о чем:

Как бы снизу задул

По пути ветерок

Да тяжелую кладь

Довезти нам помог…

Внял моленью господь…

В срок поспели суда…»

— «От моленого гостя

Случилась беда:

Ветер в поле муку

У старухи разнес,

Набедил и пропал,

Кто заплатит — вопрос?

За покражу теперь

И несите ответ:

Был он на́ руку вам,

Да другому-то нет!

Виноватые вот!

Заплатите с лихвой!»

И с деньгами пошла

Старушонка домой.

Кума

(«Всплывает месяц и горит»)

I

Всплывает месяц и горит

На высотах кремлевских башен…

Весь Нижний спит глубоким сном,

Везде огонь давно погашен;

Лишь воеводе одному

В тот час не спится на постели, —

Мечты греховные его

В опочивальне одолели…

Он рад бы спать, да сон нейдет:

Нет, не дает ему покою

«Кума», красавица-вдова,

На перевозе за Окою…

И все мерещатся ему

То грудь наливная, то плечи

То руки белые, что снег,

То глаз приманчивые речи…

И не глядел бы на жену!..

Княгини любящая ласка

Ему противна, сын забыт,

И не страшит его огласка…

Он встал, велит седлать коней;

Седлать коней вмиг дворня сбита,

Через минуту у крыльца

Бьют лошадиные копыта…

Князь сел; холоп спешит за ним

К раскрытым челядью воротам;

Несутся улицей и вот —

Пропали вдруг за поворотом…

II

Проходит день, а князя нет;

Другой прошел, — его не видно;

Никто не ведает — где он;

Княгине больно и обидно…

На третий день вернулся князь;

С женой — ни слова… рвет и мечет…

Ничто не радует его, —

Ни травля, ни любимый кречет…

Томит его и тяготит

Необъяснимая кручина…

Бывало, прежде по часам

Не налюбуется на сына, —

Теперь семьи как словно нет;

Все опротивело, постыло,

Куда-то ездит по ночам,

И прежде милое — не мило…

На грех заехал, видно, он

С охоты гостем запоздалым

На перевоз, и до утра

Спал у «кумы» на постоялом.

Его, седого старика,

Опутал, видно, бес лукавый…

Кума — колдунья, у нее

Все приворотные есть травы;

В ее сверкающих глазах

Не даром, говорят, есть сила,

Не мало в городе мужей

Она к себе приворожила…

Глазами вскинет — дрожь берет;

В речах — какая-то отвага…

И что пьяней — вино ль ее,

Иль речи хмельные, как брага, —

Кто знает?.. только силы нет

От этой груди оторваться,

С семьей по-старому зажить,

С кумой подолгу не видаться,

Так, вот, и тянет за Оку…

И скоро слух прошел в народе,

Что приворотного дала

Колдунья зелья воеводе…

III

Кромешный ад кипит в дому;

Не может сын добиться толку,

О чем его родная мать

Так часто плачет втихомолку…

Она молчит, не говорит

Любимцу-сыну ни полслова,

С терпеньем муки до конца

Она выдерживать готова…

Раз, как-то, утром гневный муж

В сердцах занес над нею руку, —

Лишь тут решилася она

Свою тоску, всю сердца муку

Поверить сыну; в поздний час

Она, позвав его, сначала

Поколебалась, а затем

Заплакала и все сказала:

«Вот кто разлучница моя,

Она его околдовала,

Она крушит меня тоской,

Моей любви ему, вишь, мало!..»

Сын все узнал. Проснулась в нем

И к матери любовь, и злоба;

Всю ночь покой не дала

Ему отцовская зазноба,

В его горячей голове

Кровавый замысел о мести —

Врасплох нагрянуть на куму

И положить ее на месте…

Берет он верных слуг своих,

Кинжал в серебряной оправе

И ночью, тайно ото всех,

Несется к быстрой переправе…

IV

На постоялом нет огня;

Кума не спит… Она готова

К приезду княжого сынка,

К приему гостя дорогого…

Чу! Слышен говор голосов…

Вот по земле стучат копыта…

Они… Через минуту дверь

Трещит, сдается и отбита…

Кума встает, зажгла свечу,

На шум идет полунагая,

Своих непрошенных гостей

С оплывшей свечкою встречая…

Но, видно, очи у кумы

Сильнее острого кинжала:

Взглянул сын княжий на нее

И, словно, к месту приковало…

Забыл, зачем сюда пришел,

И вместо гневного проклятья

К колдунье руки протянул

Для поцелуя и объятья…

Такой волшебной красоты

Он не видал, живя на свете,

И понял, как отец-старик

Попал в расставленные сети…

А тут холоп еще пристал

И, подстрекаем силой вражей,

«Не плохо водки, — говорит, —

Сперва попробовать нам, княже!»

Глядят — дубовый стол накрыт,

Кума вином гостей обносит