Обижали и заставляли злиться нападки кадетов и особенно было неприятно неверие в меня кураторов. Надеюсь, с помощью Тортила я смогу доказать, что не зря Джонсон включил девушку в экспериментальную группу.

Мы вышли из узкого переулка и уткнулись в скособоченные железные ворота с дугообразной вывеской наверху. Пляшущие буквы гласили: «Луна-парк».

Первое что я увидела — огромный амбарный замок, чья ржавая дужка делала разом два важных дела: не давала воротам раскрыться и, что еще важнее — упасть.

— Место для детских игр? — задумчиво спросила я, проводив взглядом взлетевшего с карканьем ворона.

— Лучшее в городе! Здесь много игрушек, — объяснил Тортил, пожав плечами. Дескать, ну неужели неясно. — Все дети сюда ходят играть, только взрослым нельзя говорить.

Кажется, мой не самый высокий рост сыграл в плюс. Меня воспринимали не совсем полноценным взрослым.

— Почему нельзя говорить?

— Потому что хозяин Парка — достопочтенный ис Фунт — не любит детей. И если ловит нас в Парке, очень ругается, больно дерется и требует заплатить штраф. Храбрая Хагнесс пошла поговорить с ним и до сих пор не вернулась. Вот не к добру. Надеюсь, у тебя есть немного денежек, Эмили?

Я с опаской посмотрела на тихо поскрипывающие под ветром створки ворот, раздумывая, а надо ли мне идти с ребенком в такое подозрительное место. К тому же будучи при этом без гроша.

— Знаешь, что, Тортил, давай-ка ты меня здесь подождешь. Я пойду — познакомлюсь с почтенным исом и попробую отыскать твою подружку.

— Вот еще, — фыркнул мальчишка, отпустил мою руку и зашагал к воротам. Он отодвинул с самого края неприметный лист из двух сцепленных прутьев и неожиданно открылся просвет. — Ты ж ничего не знаешь, прячешься плохо, гордая. И слишком красивая для женщины — вот прям не повезло тебе, Эмили. Пропадешь без меня.

Чиркнув бочонком по металлу, Тортил пролез внутрь, продолжая бухтеть, описывая мои проблемные, с его точки зрения, особенности.

Ничего не понимаю… Девушка я, конечно, симпатичная, а иногда, когда высплюсь, и прехорошенькая, но писаной красавицей меня сложно назвать — ростом не вышла в модели и яркой внешностью никогда не обладала. Пока объяснение у меня было одно — здесь какие-то проблемы с женщинами. То-то я их почти не вижу на улицах.

Опасаясь потерять мальчика из вида, я почти с разбегу впрыгнула внутрь парка, чуть не порвав рубашку. И замерла, с восторгом рассматривая открывшуюся красоту.

Парк оказался заросшим, давно запущенным, но… необычайно дивным, восхитительным в своей чудесности. Идущую от ворот дорогу из канареечно-желтой гальки слева и справа обрамляли могучие деревья с толстыми серо-коричневыми стволами. Сквозь листву, наполняя воздух радужным мерцанием пролетали многочисленные цветные бабочки.

— Мистер Фунт любит краски, — сообщил Тортил.

— Ну ничего себе, — выдохнула я. — Он большой молодец, раз создал такое великолепное место. Я этим мистером уже восхищена.

— Вот треснет тебя пару раз, сразу передумаешь, — философски заметил мальчишка, привычно схватив меня за руку и потащив вглубь парка.

Пожалуй, теперь я понимаю, почему сюда приходили дети. По сравнению с мрачным, готично-серым поселком это место было похоже на Диснейленд. Нежно, переливчато пели птицы. Сверкали камешки дорожки. Поневоле ждешь, что из кустов вот-вот появится кавалькада рыцарей, а путь приведет к золотому замку, где ожидает свою судьбу прекрасная принцесса.

Но это были лишь мечты. Через пару шагов мы вышли к небольшой площадке, на краю которой лежало колесо обозрения, давным-давно упавшее и сейчас буйно заросшее травой. Справа, веселой россыпью стояли шатры, увешанные броской рекламой игр и развлечений.

«Бородатая Иса Трувольд и ее тигр!»

«Фокусы, разрывающие сердца!!»

«Фантастические животные без капли магии!!!»

Немного странный Диснейленд, прямо скажем. И его точно не красила выстроенная по периметру целая армия оловянных и деревянных солдатиков, высотой примерно до метра каждый.

А в самом центре на крошечной трехногой табуреточке с важностью африканского царя восседал двухметровый клоун. Кости в носу у него не было, зато и куртка, и штаны пестрели пришитыми к ней игрушками. Мишки, зайцы, куклы и даже паровозики украшали его одежду.

Клоун развернулся в нашу сторону, дергая за нитки большую куклу-марионетку. Та неуклюже замахала руками, а кукловод бросил на нас с Тортилом возмущенный взгляд:

— Совсем охамели? — громко возмутился он. — Что за жизнь! Воры уже не скрываются по кустам, а по главной дороге косяками прут!

— Не воры, а гости, — твердо заявила я. — Наслышаны о бесподобном, уникальном, потрясающем парке и хотели бы лично выразить свое восхищение.

Я — провинциальная девушка из такой глубинки, где медведей больше, чем жителей. В моем родном округе чужаков по-настоящему не любят, не в плане хмуро смотрят вслед, а в смысле — стреляют под ноги, пока не убежит. Но никто и никогда не выгонит гостей, выказывающих уважение с первого слова.

От эмоций меня немного "заносило", но комплименты лишними не бывают.

— Э? — сказал клоун.

— Вы же ис Фунт? — напирала я. — Сражена вашей гениальностью! Какой свежий, футуристический дизайн местности! Какое мощное видение сути!

Достопочтенный ис со скрипом почесал затылок. Осторожно посмотрел на Тортила.

— Э, Тортил? Это ты?

— Я, — честно признался Тортил. — А это Эмили. Ее оборотни даже пальцем тронуть не могу.

— Так я их понимаю, — согласился ис Фунт. — Очень круто пугает!

Ветер ерошил вздыбленные тонкие волосы на голове клоуна. Лицо, грубо намазанное белой и алой красками, подтекало. Правая половина подергивалась будто в судорогах, черты искажались, словно жили отдельной жизнью.

И это существо имеет наглость заявлять, что я его пугаю.

— Мы пришли по важному делу, — сообщила я, невольно ежась и бросая по сторонам осторожные взгляды. — Ис Фунт, говорят, к вам любят заглядывать дети?

Легкий туман скользил между шатрами, на ветру бились обрывки полосатой ткани. Мне показалось, что у одного из вытянувшихся по фрунт деревянных солдатиков моргнули круглые нарисованные глаза.

— Дети — это беда, — капризно пожаловался Фунт, закидывая ногу на ногу и покачивая длинным ботинком. — Они лезут в мой дом и ломают игрушки.

— Безобразие, — согласилась я. — Но, может быть, ситуацию можно исправить? Если бы детям не приходилось пробираться в тайне, если бы вы официально открыли парк для развлечений, то и сами бы зарабатывали, и смогли бы покупать новые игрушки. А старые при правильных играх меньше ломались…

— Вранье! — вдруг завизжал клоун. — Дети испортят игрушки в любом случае!

Его глаза налились кровью, рот искривился. И на меня обрушилось понимание, что я разговариваю с полным психом. Не с одевшимся в карнавальный костюм экстравагантным человеком, нет. Красными выпученными глазами на меня смотрело безумие. Которому я по наивности решила дать совет.