— Дела плохи, — сказала она на выдохе.

— Спасибо, сами мы не поняли этого, — с сарказмом ответил ей Морда, державшийся левой рукой за окровавленный живот, куда его ткнули мечом. Алое пятно медленно растекалось по одежде, капало с ткани.

Они были правы: осталось лишь десять человек из тридцати двух. И только семеро могли самостоятельно стоять на ногах.

А ведь совсем недавно у него было больше сотни людей в подчинении…

— Оплакивать павших будем потом, сейчас главное — самим выбраться живым, — сказал он, и они направились подальше от прошедшей бойни.

Крики людей доносились до них еще очень долго…

Через несколько часов горизонт начал разгораться в рассвете. На небе не было ни облачка, и день обещал быть светлым и теплым.

Люди еще не могли отойти от событий прошедшей ночи, все еще у многих можно было наблюдать подрагивающие руки и угрюмые, задумчивые взгляды. Все постоянно оглядывались назад, хотя оттуда больше ничего не было слышно.

Морда вдруг стал заваливаться набок, но его подхватил Глеб, перекинув его правую руку себе через плечо. Даже в слабом свете поднимающегося солнца лицо раненого мужчины выглядело очень бледным.

— «Их тут отродясь не было», — угрюмо процитировал Морда долговязого мужчину с носом со сливу, — «Волки это обыкновенные».

— Да хватит тебе. Откуда ж мне знать было? — проворчал Глеб.

— Тайлор, — позвал его Остьен. Его интонация очень не понравилась Тайлору, — Начистоту. Зачем мы убили деревенских?

Люди остановились, смотря то на Остьена, то на Тайлора, но взгляды чаще останавливались на последнем.

Маг сжал руку в кулак. Он готовился к этому разговору, не могло же быть такого, чтобы воины так просто простили ему тот приказ… Они же не бездушные марионетки, чтобы убивать людей налево и направо. Но вопрос все равно застал его врасплох.

— Мы же не только ради припасов их убили? — продолжил Остьен.

— Верно, — Тайлор развернулся лицом к своим подчиненным и почти сразу натолкнулся на хмурый взгляд сереньких глаз, — Да, припасы были не единственной целью. Как мы знаем, весь Авглор защищен святым Светом наших церквей, поэтому нам не требуются маги для освящения наших земель. Но деревня, в которой мы… побывали, стояла на самом отшибе, свет от Агранской церкви до нее не доставал. Поэтому ко мне пришла безумная мысль принести жителей в жертву, чтобы восставшие гончие остановили Пименьева.

— Абсолютно безумная идея, — поморщился Кеган, — И если бы не сработало?

— Сработало же, — пожал плечами Тайлор.

Полукровка фыркнул, поджав губы. Ему тоже была неприятна эта тема.

— Мы убили стольких, только чтобы спасти свои собственные задницы? — пробормотал Остьен, — Марфа, ты знала?

— Да, — ответила женщина, коротко кивнув, и добавила, — С самого начала.

Слушая их, Тайлору становилось все поганее и поганее на душе. Стоили ли жизни деревенских, чтобы спасти остатки отряда? Нет. Если бы время обратилось вспять, он бы сделал то же самое? Да. Ради будущего всего Авглора. Да.

Он в последний раз бросил взгляд на девочку, прежде чем приказать воинам двигаться дальше, и словно сквозь глаза, как мысли кружатся и жужжат в ее голове, как стая мух. Тайлор еще раз проклял себя за свое глупое, на эмоциях решение оставить малявку в отряде.

Ничего, — пообещал он себе, — пересечем границу и оставим ее на первом же постоялом дворе.

***

С нападения Пименьева и появления гончих прошло восемь часов. К удивлению, небо все еще стояло чистым, а из-за крон деревьев начинало выглядывать рассветное солнце. Такое утро, к особой сентиментальности, можно даже назвать теплым, по сравнению с прошедшими дождями. Но было такое ощущение, будто природа набирается силами, прежде чем ударить осенними заморозками.

Сейчас они остановились на поляне возле небольшой речушки с медленным потоком. Вода была чистой и ледяной. Но искупаться и промыть раны можно было, что они и сделали по очереди.

Рубец на правом плече он уже успел самостоятельно зашить и обеззаразил одним из настоев Марфы. Сама женщина сейчас была занята — зашивала раненых.

Он как раз собирался ополоснуться, прежде чем увидел девочку, в одиночестве сидящую на берегу. Она подбирала с земли плоскую гальку и одну за другой кидала их в речку. Но из-за течения блинчиков не выходило.

— Эй, тухляшка! — крикнул он, выходя из-за деревьев.

Девочка вздрогнула, она резко повернулась к нему. Совсем не следит за спиной, что-ли?

— Как ты меня назвал? — девочка смотрела на него, как и всегда, хмуро, исподлобья. И сейчас на ее щеках проступил заметный гневный румянец.

— У тебя волосы цвета тухлой маляшки. Тухляшка, — с едкой ухмылочкой он сел рядом с ней.

— Что еще за маляшка? — спросила она.

— Что такое малина знаешь? — девочка коротко кивнула, — ну вот маляшка это почти как малина, но крупнее и слаще. А если стухнет, то становится такого же цвета, что и гнездо у тебя на голове.

Она еще раз зло зыркнула на него и отвернулась обратно к реке, вернувшись к своему монотонному занятию.

Он тоже поднял трое камешков правой рукой и начал их подбрасывать вверх, как это делают циркачи, поочередно жонглируя ими.

— Почему ты меня еще не убил? — спросила она, заставив его руку остановиться. Камешки рассыпались по земле.

Почему не убил? Сам же понимает, что из этой маленькой девочки вырастет взрослая женщина, которая обязательно захочет отомстить ему. И ладно, если бы она осталась в деревне, мир велик, она бы его не нашла, но нет же. Он позволил ей присоединиться к ним. И теперь ждет не дождется, чтобы проснуться со вспоротым брюхом.

Почему?

Потому что у них одинаковые глаза

— Мы тогда перебили достаточно народу, я не хотел стать еще и детоубийцей.

Он потянулся к ней и вытащил у нее из-за пояса серповидное орудие.

— Дай-ка глянуть.

— Эй! Отдай сюда! — она потянулась к нему, чтобы забрать, но наткнулась лишь на его выставленную ладонь.

Оружие было дорогим и искусно выкованным. Выглядело неброско, но смертоносно. Изогнутое лезвие, в длину чуть превышающее его ладонь, было прикреплено перпендикулярно к рукоятке, которая была в расстояние от кисти до локтя. Металл был черным, дерево — тоже. В его руке оно лежало как влитое, но для девчонки оно было великовато, если, конечно, она не держала его двумя руками.

— Это типо серп?

— Это кама!

— Хм, — с таким видом оружия он не был знаком, — А это что?

На лезвии было выгравировано белое насекомое с раскрытыми крылышками и распростертыми лапками.

— Почему муха? — спросил Тайлор у нее. Он видел и знал людей, которые разрисовывали свои мечи и щиты разными животными, например, львами