И хотя пока ответы были неутешительными, Джош не отчаивался. Рано или поздно что-нибудь подвернется.

Два дня спустя он сидел в своем пикапе, разглядывая центральный вход приюта.

В горной местности города ютятся обычно в узких расщелинах – руслах обмелевших рек, стремившихся некогда вниз к равнине. Главные улицы Эвергрина были зажаты между каменным утесом слева и речушкой справа. По мере удаления от центра города холмы становились более округлыми и пологими, так что приютским собакам было где порезвиться. Окно приюта украшали нарисованные от руки плакаты с изображением животных, а вывеска над входом гласила: «Скоро! Вечер «Рождественских собак».

Джош представил, как заходит внутрь и просит позвать Керри. Он мог бы поинтересоваться мнением девушки о сколоченном для щенков ящике и показать фотографию на телефоне, а Керри восхитилась бы его умелыми руками. А потом словно невзначай предложил бы угостить ее обедом – в благодарность за советы. Или глянул бы на часы, удивился, что уже пора обедать, и пригласил бы Керри составить ему компанию. Или предложил бы обсудить за обедом тонкости ухода за щенками; тогда, конечно, надо заготовить вопросы. Или просто сказал бы: «Сегодня такой хороший денек! Не хочешь пообедать со мной в гольф-клубе?»

Когда Джош вошел, над дверью звякнул колокольчик.

– Добрый день! – Керри вынырнула из служебного помещения.

На девушке был флисовый жакет нараспашку, а под ним – серый шерстяной свитер. Свои густые волосы Керри стянула на макушке в конский хвост. Обычно Джош не жаловал такую прическу, но для этого случая был готов сделать исключение.

Сам Джош приоделся в чистые джинсы и наглаженную рубашку с воротничком – он остановил на ней свой выбор, перемерив весь гардероб.

– Привет, Керри!

– Собираешься пригласить меня на обед? – Ее синие глаза игриво блеснули.

Джош едва сдержал стон. Неужели он настолько предсказуемый?

– Угадала.

Они направились к его пикапу.

– Сегодня такой хороший денек! Не хочешь пообедать со мной в гольф-клубе?

– С удовольствием.

Они сели за столик на балконе, открытом для посетителей. Джош заказал бургер и обрадовался, что Керри поступила также – значит, у них много общего. Осины, стряхнувшие с себя следы ледяной бури, шелестели выцветшими желтыми листьями; за окном стоял типичный осенний денек, теплый и ослепительно-солнечный.

– Говорят, такая погода продержится до конца недели, – заметила Керри. Она словно читала мысли Джоша, и ему это нравилось. – Начальство не передумало насчет твоего увольнения?

– Нет. Но я скоро подыщу себе что-нибудь, – уверенно ответил Джош.

Ему не хотелось предстать в ее глазах жалким безработным, который не в состоянии угостить девушку обедом.

– Ты так спокойно об этом говоришь… Ты не очень-то эмоционален.

– Нет, я… – Не хватало еще, чтобы она сочла его бесчувственным чурбаном. – На самом деле я вовсе не такой. Я из-за многого переживаю.

– Вот как? Из-за чего же?

– Ну… бывают разные моменты, – неловко ответил он.

Керри засмеялась, сверкнув белыми зубами.

– Приведи пример.

– Пример чего?

– Ситуации, когда ты переживал. Как тогда… Нет, лучше ты сам скажи!

«Как тогда…» Интересно, что она имела в виду? Керри терпеливо ждала, а Джош отчаянно пытался хоть что-нибудь рассказать. Когда он видел, как Люси кормит малышей, у него теплело на сердце, он часами наблюдал за жизнью собачьего семейства, смотрел ее, как телешоу. Но вряд ли это можно назвать полноценным переживанием. Злость – вот сильное чувство, но даже Джош понимал, что женщинам не очень-то нравятся агрессивные мужчины. Грусть – то, что надо. Керри наверняка хочет услышать именно об этом.

Девушка не сводила с него внимательных глаз, и к Джошу уже подступала паника. Его расстраивало множество вещей, например… например…

– Дерево! – выпалил он.

Керри задумчиво кивнула.

– Может, объяснишь поподробнее? – ободряюще предложила она.

Джош рассказал, как старая горделивая сосна пала под натиском ледяной бури. Как он украшал ее синей гирляндой на Рождество. Как с тяжелым сердцем распиливал поваленное дерево на куски. Он умолчал о своих слезах, но признался, что был глубоко опечален. Чем не эмоциональный момент?

– Это не просто дерево, это память о детстве. И вот оно погибло.

– Постой, так ты вырос в этом доме?

– Да.

– Унаследовал его от родителей?

– Нет, мои родители до сих пор живы. Папа переехал в Англию и завел новую семью. Его сыну, моему сводному брату, исполнилось шестнадцать. Он на двенадцать лет младше меня. Еще у папы три дочки – старшей десять, младшим, близняшкам, восемь. Я нечасто туда езжу, последний раз навещал их сразу после рождения близняшек. Англия – не ближний свет. – «И они мне не семья», – добавил Джош про себя.

– Ух ты. – Керри с улыбкой подняла глаза, когда официантка поставил на стол тарелки.

Джош мог бы целый день любоваться на эту улыбку.

– А мама переехала во Флориду, там ситуация как раз обратная. Мама вышла замуж за пенсионера, его сыну, моему второму сводному брату, уже перевалило за сорок. Он почти в два раза старше меня. Они нелегки на подъем, поэтому мне приходится ездить к ним самому.

– Как же ты стал владельцем дома?

– Отец был очень привязан к этому месту и поначалу тешил себя надеждами, что будет часто бывать здесь – навещать детей и все такое. Однако Лондон далеко, и вскоре стало ясно, что так не выйдет. А потом мы вывезли большую часть вещей и сдали дом в аренду. Не самое удачное решение. Отец выделил мне процент от ренты, и за это я должен был присматривать за участком, но я тогда учился в колледже и не мог приезжать часто, так что идея не сработала. После колледжа я устроился программистом в Голдене.

– У подножия холма.

– Именно. А потом цены на недвижимость упали, и отец сказал, что если я заплачу, то он уступит мне дом, ну и… – Джош пожал плечами.

– Когда же это произошло?

– Когда мы подписали бумаги? Года четыре назад.

– А твоя сестра…

– Джанис? В Портленде. Муж, двое сыновей. Когда я звоню ей, она всегда собирается на футбол или хоккей или куда-нибудь еще. К ним я езжу еще реже. Мы с Джанис были не очень близки в детстве.

– Как интересно: купил дом, где прошло твое детство. Ты первый такой человек, кого я знаю.

– Ну да… – Джош пожал плечами, чувствуя, что должен объяснить свои мотивы Керри, хотя по большому счету он не мог объяснить их даже самому себе. Поэтому сменил тему: – А ты тоже выросла здесь?