Монстр прислушался – где-то не очень далеко было много людей. Он испугался: и их, и того, что ему придется уйти, не выйдет посмотреть на добрую девушку. Но люди ведь были далеко, а добрая девушка была такая хорошая. Он вспомнил, как они гуляли в горах, там тоже было озеро, и девушка все время читала ему вслух и иногда восклицала слова не из книжки о том, как это все иронично. Монстр знал иронично – это когда брат приподнимал бровь и таинственно улыбался, но хорошей улыбкой. Монстр знал иронично, но не понимал, что оно должно делать. Добрая девушка иногда тоже приподнимала брови и улыбалась секретной улыбкой – она не нравилась монстру, но он терпел, потому что ему очень нравилась девушка. Он немного заблудился, пока искал нужный домик, все они выглядели почти одинаково, ему приходилось заглядывать в каждый, а еще убеждаться, что он не приближается к людям вдалеке. Он нашел нужный, когда снова пошел снег. Отругал себя, потому что сглупил, нужно было искать домик, от которого исходит тепло – нужно было запомнить это, чтобы потом было проще искать, но монстр не был уверен, что сумеет. Девушка была в домике, это было хорошо. Она писала в тетрадке, иногда вставала размяться, бормотала вслух непонятные слова. Монстру нравилось смотреть на нее. Он был почти уверен, что, если он подойдет к двери, зайдет внутрь, девушка узнает его, они снова станут друзьями, но он боялся, что, может, после пожара у нее стало плохо с памятью – как у него или даже хуже, значит, нельзя было заходить неожиданно. Он вспомнил, как добрая девушка терпеливо объясняла ему что-то, когда они были в старой квартире, в той, где ему сначала приходилось прятаться в тесном шкафу, когда она приходила, а потом она все равно его нашла – он не помнил, что именно она объясняла, но помнил, как его смешило, что потом она так же терпеливо объясняла брату про базовые потребности.

Монстр стоял весь день. Немножко вспоминал, немножко грустил, иногда ему становилось так счастливо и весело, что тяжело было сдерживать песни и смех. Добрая девушка была так занята, что ему казалось, он мог и хохотать, и петь, она не заметила бы, но он не рисковал. Стало темнеть. Ему было жаль, но он ушел от домика, вернулся в озеро, где снова почти не пришлось ждать брата. Сегодня брат не стал укутывать его, но сказал, что скоро монстру принесут особенную еду. Монстр не знал, что голоден, но, когда брат стал говорить про особенную еду, он понял, что очень хочет ее, очень.

– Рад, – прошептал он брату на ухо, обнял его с правильной силой и вернулся в озеро ждать.

Он больше не думал о девушке, только об особенной еде, по которой соскучился, пусть здесь она и бывала чаще, чем там, где они были до этого. Стемнело. Он ждал и ждал. Раздался шум. Монстр совсем затаился. Люди пошумели, потом ушли. Монстр подождал еще. Пробрался к камышам, высунул глаза наружу – там почему-то было светло. Так часто случалось, монстр путал светло и темно, но ему не нравилось есть особенную еду, когда светло, она что-то напоминала, и ему не хотелось об этом думать. Он снова спрятался в озере, и стал вспоминать про телефон-камешек и дни. Дни были странные, телефон-камешек – тоже. Когда, интересно, он прилетит? Сегодня? Или прилетел вчера? Или это только случится, завтра или в какой-то другой день? Когда ему надоело ждать и думать, он выбрался из воды, увидел, что снова стало темно, и скорее пошел к особенной еде. Она была особенная, правда, не такая. Он пытался объяснить брату, но не хватало слов. Он пытался объяснить доброй девушке, но ей почему-то не было про это интересно.

Монстр доел специальную еду, забрал с собой остатки, вернулся в воду. Поспал. Проснулся от того, что кто-то бросил в воду телефон-камешек. Это сегодня или уже завтра? Он высунул часть головы, чтобы посмотреть, кто ходит по берегу. Кто-то ходил, он слышал, но было темно, и он не мог разглядеть. Ему казалось, это была добрая девушка, но сложно понять наверняка, когда так плохо видно. Он присматривался, думал, пока не устала голова. Кажется, это была она. Или не она? Сколько их было, добрых девушек? Что случилось с ними? На берегу была одна из них, он твердо решил. Он тихо выбрался из воды. Добрая девушка в белом платье и черной куртке стояла спиной к нему. Он подошел близко, нежно положил руку ей на плечо, но, когда девушка обернулась, он сразу понял, что это не она, это другая – та, которая визжала в его первую ночь в озере. Она снова завизжала. Монстр испугался, закричал, чтобы она замолчала, но слова не захотели сложиться правильно, и он побежал к воде, подальше от [визгливой, кажется, недоброй девушки].

Она тоже куда-то побежала, но монстра это не интересовало. Он сжался в комок, принялся доедать особенную еду и тихонько напевать, чтобы развеселиться. Не помогало.

Утро начиналось с того, что со мной здоровались санитары. Я чувствовала, что они наказывают меня этим, но никак не могла разобраться, в чем заключалось наказание. От этого было только хуже. Иногда они здоровались приятными голосами, иногда притворно строгими, иногда – строгими по-настоящему. Сегодня они были строгими, потому что ночью я опять пыталась сбежать. Как я могла не пытаться, когда все в клинике было таким ужасным? Главврач ставила на мне свои кошмарные опыты, била меня (в этом я почему-то больше не была уверена, но это наверняка из-за ее экспериментов), санитары оскорбляли словами. Все же знают, что за доброе утро, Инга, и как ты себя сегодня чувствуешь?, и давай я помогу тебе с курткой, чтобы не замерзла – прячутся гадкие намеки, злоба и ненависть.

Может быть, все не знают. Я – знала.

Я пыталась сбежать уже столько раз, что сбилась со счета. Я попросила бумагу и ручку, и мне сначала их дали, а потом я решила попытаться сбежать с их помощью. Все же знают, когда кто-то задыхается, ему или ей нужно вогнать ручку в ложбинку у горла, а потом прибежит врач – настоящий врач, а не эти изверги, и спасет меня отсюда. Дело должно было происходить в людном ресторанчике, чтобы главная героиня или главный герой могли проявить себя на глазах у максимально возможного количества людей, но я решила, что буду сбегать из своей палаты, в столовой или гостиной пытаться сбежать слишком рискованно. Еще мне было интересно, а кто в моей истории будет главной героиней? Я откуда-то знала, что это была не я, но это меня не расстраивало, я просто хотела сбежать, и надеялась, что главная героиня не расстроится от того, что спасать меня придется из безлюдного места. Я вытащила из ручки стержень. Понадеялась, что это будет не больно, как в фильмах показывают, села на стул, изобразила, что задыхаюсь, рухнула на пол – ручка оказалась слишком далеко, поэтому пришлось повторить несколько раз, и в нужный я уже правда чувствовала, что воздуха не хватает – я вдыхала слишком неглубоко и часто. И вот я схватила ручку, занесла над собой в драматичном жесте, услышала, как открывается дверь – наконец-то! я смогу сбежать отсюда! – я почти уже вогнала ручку в горло, но мне снова не повезло. Это был санитар, чем-то напуганный и расстроенный. Наверное, не досмотрел фильм или что-то там. Я хотела записать, что была еще одна неудачная попытка, но представляете – они дали мне ручку и бумагу, не чтобы я могла писать, а только чтобы поиздеваться больше – они их сразу же забрали!