Неизменная спартаковская кепка слетела с Максовой головы, упала на пол и укатилась куда-то в темноту.

Ее хозяин при этом совсем не кричал – только странно хрипел и булькал, будто вдруг угодил под воду и начал там захлебываться. Зато за двоих сразу заголосила Марина – очень громко, пронзительно и на одной ноте – абсолютно не похоже на то, как обычно кричат девушки в фильмах ужасов. Евгений вспомнил, как пару лет назад смотрел документальный фильм "Scream queen", посвященный таким "королевам крика" и отстраненно подумал, что отхватить за такие вопли тематическую премию точно не получилось бы – слишком уж они монотонные и однообразные.

А вот стоявшая рядом с ним и тоже начавшая страшно кричать Света шансов имела бы куда больше – она орала ничуть не менее истошно, но с визгливыми переливами и даже подвываниями. Евгений один раз слышал, как похожим образом кричали по покойнику на кладбище – далекое воспоминание из туманного детства во время похорон какого-то дальнего родственника.

Влад, похоже, окончательно впал в ступор – он медленно пятился назад, что-то бормоча себе под нос, по подбородку тонкой струйкой сбегала слюна. Марина, напротив, не переставая кричать, обхватила Макса, которого с каждой секундой все сильнее швыряло из стороны в сторону, руками за плечи, видимо пытаясь оттащить в сторону. Результата это не принесло, но Макс обмяк и принялся сползать вниз вдоль прутьев клетки, а Евгений снова смог увидеть голову существа – гребень на затылке встал дыбом, походя на загнутые назад зубцы громадной пилы-ножовки – точь в точь так, как это рисуют на картинках в детских книжках, где изображают драконов. Но только это, конечно, был не дракон.

Это был динозавр – хищный динозавр, в чем теперь окончательно отпали последние сомнения.

Влад, наконец, предпринял неловкую попытку помочь – подался вперед, ухватил товарища за талию, рванул на себя. Неожиданно это получилось и Макс, словно мешок с тряпьем, начал валиться на спину, а Марина, непостижимым образом умудряясь одновременно кричать и выкрикивать что-то невнятное, принялась отпихивать от его груди и живота перемазанную красно-бурым морду существа. Все тем же, непостижимо плавным и, вместе с тем, молниеносным движением, динозавр повернул голову, ножницы челюстей влажно щелкнули и что-то довольно громко хрустнуло. Марину швырнуло назад, но она каким-то чудом удержалась на ногах, и сразу, в одну секунду, замолчав, уставилась на то, что осталось от ее правой руки. Чуть ниже плеча из лохмотьев мышц торчала неправдоподобно белая, будто засахаренная палочка, кость с таким ровным и аккуратным краем, будто ее не перекусили, а осторожно перепилили хирургической пилой.

А потом из культи, словно из брандспойта, фонтаном ударила струя крови, заливая все вокруг – окончательно осевшее на пол тело Макса, снова превратившегося в соляной столп Влада, прутья клетки, существо за ними, стены и, кажется, даже потолок. Как будто некий дьявольский маляр вдруг решил перекрасить мир в ярко-алый цвет, используя для этого весьма необычный пульверизатор.

Раздражающе тонко и пискляво завизжал Влад – у него это вышло даже пронзительнее, чем у девушек. Размазал ладонями по лицу свежую кровь, затем, механически, словно испортившийся робот, развернулся и побежал к двери. Следом за ним кинулась Света. Воплей вокруг теперь стало так много, что Евгений уже не разбирал, кричит она или нет. Возможно, сам он тоже в тот момент орал во всю глотку.

Но, когда он вдруг выставил вперед ногу, прямо перед бегущим Владом, а тот со всего маху запнулся об нее, потерял равновесие, неловко и нелепо замахал руками, а потом всей тяжестью грузно полетел на пол, Евгений точно уже больше не кричал. Он начал смеяться.

Затем он посмотрел на существо – и сразу поймал его ответный взгляд, с головой погрузившись в озера ледяного жидкого пламени, сияющего кристально чистым ультрамариновым светом. В них дико хотелось утонуть, никогда уже больше не выныривая на поверхность – но Евгений понимал, что для этого еще не время. Он опять засмеялся, вдруг вспомнив слова известной песни – так вот, оказывается, как на самом деле выглядит птица его собственного, Евгения, счастья.

Динозавр второй раз подмигнул ему – с морды ручьями стекала свежая кровь. Потом взялся передними лапами за прутья клетки, под чешуйчатой, утыканной редкими грязными перьями, шкурой вздулись мышцы – и сталь с мягким, почти нежным повизгиванием разошлась в стороны. Тварь начала протискиваться между прутьями – сперва узкий клин челюстей и голова с источающими синий огонь громадными глазами, потом длинная гибкая шея, затем туловище.

В этот момент Евгения горячо и упруго ударило сбоку, едва не сбив с ног – это на него налетела глухо и безумно подвывающая Света. Ее тоже покрывала кровь, судя по всему, Маринкина – красное блестело на плечах, волосах и даже на толстых силиконовых губах. Уперев ей одну руку в грудь, Евгений до хруста отвел другую для замаха и со всей силы ударил кулаком в эту мерзкую, пластиковую рожу, отмоделированную по всем канонам современной красоты. Отстраненно подумал, что, вроде как, если силикон там внутри лопнет и разольется, то это может быть очень опасно, от подобного даже порой иногда умирают разные там порноактрисы, но вот только Свете этого точно можно теперь не опасаться. Эта мысль вызвала новый, еще более острый, приступ смеха.

За спиной что-то тяжело лязгнуло, внутрь барака ударил апокалиптично-яркий, белый солнечный свет, почти сразу, до неузнаваемости переменившийся голос такого невозмутимого совсем еще недавно, давешнего мужика из-за прилавка, принялся истерично что-то выкрикивать. Евгению удалось разобрать только две фразы: "что за хуйню вы тут устроили" и "вы что, его снимали на телефон?!". Впрочем, он особо и не вслушивался – вместо этого еще раз наподдал уткнувшей лицо в ладони Свете, и с ловкостью, на которую, как сам всегда про себя думал, по определению не был способен, проскользнул мимо хозяина аттракциона, вырвавшись из барака на солнечный свет.

Здесь он, в который уже раз за последние пятнадцать минут, полностью ослеп, но на сей раз способность нормально видеть вернулась с удивительной скоростью. Мужик пулей вылетел следом, хрипло свистя горлом, как древний, почти уже созревший для взрыва котлов, паровоз. От багрового лица можно было прикуривать. И куда только, спрашивается, подевался весь его недавний блатной лоск?!

– Дверь! – рявкнул Евгений, – Засов, блядь, быстро!

Перед тем, как бронированный прямоугольник двери, утробно щелкнув, встал на место, а мужик из-за прилавка, продолжая хрипеть, с грохотом опустил засов, Евгений успел