— Нари, вот не знала бы, что ты все контрольные у меня списываешь и при этом всегда умудряешься так напортачить, что через раз неуды хватаешь, то подумала бы, что ты на красный диплом идешь.

— Я и синему была бы рада, — буркнула я, уходя от неприятной темы.

Еще бы: я столько лет тщательно создавала себе репутацию адептки, знания которой балансируют между «хорошо» и «удовлетворительно», носила кольцо, приглушающее уровень дара. И все для того, чтобы никто не узнал во мне дочь моей матери.

Надо же мне было в гранях реальности, или в просторечии — зазеркалье, поймать луч. Нет чтобы пламя, воду, камень или ветер. Да я даже на росток или пятиконечную звезду демонолога была согласна. Но… увы.

В семнадцать лет, как и любой нулевик, я ощутила внутри себя пустоту. Это лишь в сказках дар у мага присутствовал с рождения и рос вместе с ним. В реальности все было проще и сложнее одновременно.

Были те, кто мог принять в себя магию, перестроить ее.

А были те, кто не мог. И таких — большинство. Не у всех пробуждалась способность шагнуть в мир граней. И не каждый из ушедших возвращался.

Обычно лет в пятнадцать-двадцать пробуждался зов. Будущие маги чувствовали, что внутри их растет пустота, которую нужно непременно заполнить. И тогда они отправлялись к Вратам Избранных. Такие стояли в каждом крупном городе рядом с магической академией. А в мелкие бритали[3] Врата привозили раз в год на пару недель.

Хорошо запомнила, как в день обретения дара стояла перед Вратами. Они напоминали мне зеркало в оправе. Поверхность его шла рябью, как озерная вода в ветреный день. Я видела лишь свое отражение на фоне мрачной синевы. А потом протянула руку, коснулась поверхности, и тело будто прошила молния. Зов стал таким сильным, что я не смогла сопротивляться и шагнула за грань.

Говорят, раньше специальных зеркал не было и будущие маги искали точки разлома реальностей — нашей, повседневной и мира граней — интуитивно. Шли, как лунатики, на зов. Сейчас же появились зеркала. Стало проще, но суть осталась неизменной.

Человек, способный принять дар, оказывался в другом месте. Там, где не было времени, а пространство порою сворачивалось чуть ли не сферой. Земля вполне могла начать подниматься, словно гигантская волна, закручиваясь на гребне и нависая над твоей головой, будто небо. Все вокруг могло пойти трещинами, словно стекло. И в каждом его осколке окружающая реальность преломлялась под немыслимыми углами.

Ища свой дар, тот, к которому меня тянуло больше остальных, я тоже попала в такой «осколок». Мостовая прямо подо мной треснула, и я полетела вниз с немыслимой высоты. Меня едва не размозжило о камни, но мир граней совершил очередной кульбит. Мое тело подкинуло, как пушинку, перевернув в воздухе несколько раз, и реальность опять треснула. Я выпала из неба на мостовую.

Приложилась щекой к холодному гладкому камню, пахнущему отчего-то тиной, и увидела, как напротив меня всего в паре дюймов над брусчаткой завис светящийся синим маховик с вращающимися вокруг него кольцами — дар артефактора, дающий власть над металлом и камнем. Его носитель умер давно, душа отлетела в нижний мир, а дар остался здесь, ища нового хозяина. Не дух, не элементаль, но чистая сила. Только со своим особым характером.

Почему я не протянула руку за ним — сама не знаю. Таращилась долго. Даже не дышала. А потом моргнула, и маховик исчез.

Я поднялась с мостовой, на которой лежала, и побрела вперед. Точно знала — меня ждет что-то другое. Сколько шла? Не знаю. Но в одном из парящих осколков увидела пустыню. Меня потянуло к ней как магнитом. Не раздумывая, я прыгнула в новую реальность, обдавшую обжигающим жаром.

Там, среди барханов и песков, поющих свои странные неторопливые песни, я и увидела его — луч, бивший из земли прямо в небо. На него было больно смотреть. Но все же я подошла и протянула руку. И почувствовала, как пустота, которая была внутри меня, стремительно заполняется.

Сила бежала по рукам, по телу, разносилась с током крови, ею был наполнен каждый вдох легких. Я сама была силой. А сила — мной.

Свет, белый, беспощадный, выжигающий, затопил все вокруг, и я потеряла сознание. А когда очнулась — пустыня исчезла. Вместо нее была улица. Ровная, залитая ярким солнцем. Кадки с цветами стояли по краям и пахло началом лета.

Поднявшись, я побрела вперед и вскоре вышла к Вратам. А перешагнув их, оказалась наконец-то в нашем мире.

Проводник, который отвечал за отправку и прием магов, сверившись с хроносами, сказал, что я была в мире граней всего несколько секунд.

— Символ, — сурово спросил другой маг, в тот день тоже дежуривший у Врат.

— Л-луч, — чуть запинаясь, ответила я.

— Хорошо, через год ждем на факультете алхимиков, — последовал вердикт, и мне протянули браслет и кошель монет.

Первое — метка. Напоминание. Обязанность. Второе — годовое содержание.

Империя ценила своих магов. Даже если те себя — не очень. На то, чтобы чародей полностью слился со своим даром и освоился, давался год. Двенадцать месяцев, которые теоретически оплачивала казна, а по факту чаще всего университет.

И лишь потом обретших силу ждал вступительный экзамен и зачисление. Для тех, кто не сумел сжиться с даром или сдать экзамен, была предусмотрена процедура весьма болезненная — запечатывание. Дикие маги, которые не могли справиться со своей силой, казне обходились слишком дорого. Ведь зверские фантомные боли и искалеченное тело одного — это сущая ерунда по сравнению с сожженным дотла кварталом, когда огненный маг не справился со стихией.

Помнится, в год обретения силы, когда мне и дяде стало понятно, что мой дар по уровню такой же, как и был у матери, — «поток», Моррис на черном рынке раздобыл мне кольцо, частично сдерживающее магию.

При поступлении магомер выдал уровень дара «нить». Экзамены я тоже сдала без проблем. Кстати, не сдать их мог разве что совершенный дикарь, не видевший ни разу в жизни письменных литер.

А вот пять лет обучения были для меня непростыми. И если бы не пряталась в тени первой королевы университета Алекс, не знаю, сумела ли бы я удержаться, не выдав себя.

— Не переживай так. В крайнем случае я найму тебе адвоката. — Слова подруги вырвали меня из воспоминаний.

— Зачем? — удивилась я.

— Не зачем, а для чего. Для защиты твоего диплома, — хохотнула Алекс, довольная собственной шуткой. — Думаю, магистры не оценят. К тому же до этого самого диплома еще год учебы. А вот альв — он уже сейчас. И, если честно, мне так лень за ним ехать…

Последние слова Алекс буквально простонала. Вышло не хуже, чем у смертельно раненного героя легенд — богатыря Онара, погибшего, но спасшего целый город.

— Ладно, мученица, — смилостивилась я. — Твой подселенец спит. Наверное, до утра продрыхнет. Так что пусть ночует у меня. А завтра… — с нажимом произнесла я, — ты его заберешь.