– Это – нейростабилизатор. Он не даст тебе чувствовать всё, что ты чувствовала на «Сционе». – Артём, сжал её пальцы в своих. – Я не хочу, чтобы тебе было больно. – Поцеловал кончики девичьих пальцев. – Вся процедура займёт примерно двенадцать минут, то есть закончится гораздо быстрее, чем было на креонидянском линкоре. Но тебе будет казаться, что продолжительность твоего пребывания на корабле полностью совпадает с реальностью.

Ульяна кивнула. Медленно выдохнула, настраиваясь.

Сквозь прикрытые ресницы она наблюдала, как наехала на лицо крышка саркофага, как загорелось внутреннее информационное табло активации программы, как мигнул зелёным глазок видеокамеры. Подумав, девушка аккуратно отсоединила диод нейростабилизатора и заблокировала изнутри крышку саркофага.

Медленно выдохнула, погружаясь в состояние сенсорной стабилизации.

5

«Шлюзовая камера надсадно гудела, выравнивая давление и отлаживая программу биологической безопасности с линкором. Лепестки мембраны, распахнулись. Въедливый запах болота, прилипчивая тропическая влажность. Светлые лица с тонкими, почти ангельскими, чертами лица и холодными как арктический лёд глазами.

– Стажируешься под папочкиным крылом? На нормальные корабли не берут?»

Её собственный голос доносился откуда-то со стороны, отдавался в висках глухим эхо, рассыпался яркими подробностями, ускользнувшими от восприятия деталями.

«– Ты пахнешь так же аппетитно, – прошептал. – Когда всё закончится, мы поиграем…

Мерзкий смешок и липкие холодные пальцы. Сердце сжалось – сейчас последует удар ребром ладони по основанию черепа. Глухая боль-призрак отдалась в барабанных перепонках, в глазах потемнело. Лицо с силой впечаталось в обшивку стены. На мгновение она потеряла способность дышать и чувствовать. Ступор. Когда сознание вернулось, два конвоира уже заломили ей руки за спиной, а сапог Паля Сабо врезался чуть ниже подколенной чашечки, лишив возможности вырваться. Железная хватка на запястьях, вывернутые суставы. Её собственный хриплый вскрик, и опустившееся на плечи ощущение беспомощности. Из онемевших пальцев выскользнул энергон.»

Унизительное воспоминание, мерзкий запах подтухшей рыбы изо рта креонидянина, влажный, пропитанный болотом воздух, зависимость и понимание, что она для них – хуже, чем скотина. Поэтому следующее воспоминание – о том, как всё-таки вырвалась из их лап, как приложила Сабо под дых, как тот душевно распластался на полу, – принесло не просто радость. Истинное удовольствие. Пауков наблюдал, как на графике нейроактивности биопараметры ушли в оранжевую зону, с беспокойством посмотрел на видеомонитор – на переносице девушки пролегла глубокая вертикальная морщинка, под ресницами спряталась тревога.

Генетик проверил уровень активности нейростабилизатора, поставил на максимум, готовый в любой момент прервать процедуру. График Ульяны не изменился, замер в опасной зоне. Генетик нахмурился.

– Чёрт возьми, не действует, что ли? – озадаченно пробормотал. Пальцы нервно барабанили по столу. Он поглядывал на загрузочный диск: белая шкала медленно наливалась синевой.

И тут график сорвался в отрицательную зону.

Ульяна проживала тот день снова, фиксируясь на мелочах и деталях. Мерзкий шёпот Паля Сабо над ухом, его руки. Вот она, точка отсчёта.

«– Я с огромным удовольствием буду наблюдать, как из тебя будут вытекать остатки сознания. Как твой мозг расслоится до нейронов, рассыплется в пыль, в прах, в ничто. Чем ты и должна быть.»

Ульяна приготовилась.

«Короткая вспышка боли, укол парализатора. Она старалась выбраться из опутывавшей её паники, вынырнуть из накрывшего с головой страха. Он полз по венам, растекался колким ледяным холодом, сковывая дыхание, сдавливая лёгкие до одной-единственной цели – выжить.

И вот она внутри нейросети «Сционы».

Тяжесть. Трактат «Молот ведьм» подробно описывал пытку сдавливанием. Хорошо, что древние инквизиторы не знали о нейросвязях.

Девушка чувствовала, как каждая клетка будто надстраивается, удлиняется, вбирая в себя всё новые и новые участки нейросети огромного линкора. Череп сдавило. Грудная клетка разрывалась от желания сделать вдох. Губы рефлекторно хватали воздух. Спазм скручивал внутренности, выворачивал суставы. Острая боль под ногтями жгла медленно и безжалостно.

Ульяна кричала, но не слышала собственный голос. Она растворялась в «Сционе».

Умирала в нем.

Долго. Мучительно долго.

Пока не дотянулась до последней синаптической щели и не сомкнула её.

Тишина. Перед глазами медленно, словно на старой фотопленке, проявлялись знакомые ориентиры. Чёрный шар Калипсо, замершие на рейде патрульные катера, бескрайний фронт аномалии. Внутрь неё уходят рваные, закрученные спиралью синие линии гравитационной стяжки.

Тяжесть в суставах. Тупая ноющая боль. Бесконечная. Ульяна чувствовала, как креонидянский линкор жадно сжирает ее, чувствовала, как иссякают силы.

И – вот он – тот момент, когда отступила боль. Обруч на голове медленно разжался, невидимый зверь, скрутивший суставы, ослабил хватку.

«Сциона» подчинился ей, открыл подлинный адрес главы заговорщиков Чи Лавана, сдал навигационные пароли, схемы и чертежи внутренних помещений, команды активации вооружения. Он бросал к ее ногам все новые и новые дары, ласковым щенком подставлял лобастую голову для небрежной ласки.

Он становился ею. Ульяна прикрыла глаза, сосредоточившись на полученной информации. Словно фотографируя ее. Она знала, что Артем и Василевс расшифруют все, увиденное ею. Одно мгновние, которое распадается на миллионы килобайт информации.»

Голос Артема издалека. «Улька, что с тобой? Что ты наделала?!»

«Совсем как тогда. Правда, тогда он сказал другое. «Улька, ты меня слышишь?». Надежда шёлковой нитью легла в ладони. И мгновенный план спасения. Десяток последовательно введённых в базу покорённого «Сционы» команд, чётко расставленных по времени – от поэтапного закрытия гермопереборок до способа перезагрузки аварийного модуля и отключения резервного оператора от нейросети. Обрыв связи, горячая боль и любимые руки.»

Ульяна тяжело дышала, когда почувствовала тепло и мягко отступающую боль. Ноздри щекотал запах медикаментов, тонкий аромат майорана и горького перца.

Артём взломал саркофаг, и сейчас порывисто обрывал диоды. Девушка уже готова была вернуться в реальность, когда ослабевшее сознание разорвал световой луч. Знакомый огненный водоворот. Пустота. Чёрное пространство без звёзд. Мерцающая пылевая структура то извивалась, то формировалась в огромный сверкающий шар, а затем трансформировалось в её собственное воплощение, сотканное из тумана, мелкой космической пыли, свитое из аномальной гравитации.

«Двойник» заглянула в глаза и рассыпалась космической пылью.