знаю. Но подумала, может, и пробил. Смотрю, внимания на меня не обращают, ну, я тихонько, бочком, бочком. И бежать! А за мной какой-то мужик. И догнал! Ну, думаю, все! А он дальше бежать! Ну, я за ним. Спустились во двор, там у него машина была, мы сели, он ворота открыл.

— Что за мужик?

— Не знаю, он сказал, что нам лучше не знать друг друга. Он-то и брать меня с собой не хотел… Да я и не собиралась с ним ехать; до города, думаю, доеду, а там уже сама. А он в город ехать не стал. Сразу на Ветряное, там у него любовница… Ты, я так понимаю, в курсе.

— В курсе. Ты там у любовницы этой душ принимала.

— Ну вот, ты знаешь! И хорошо, что знаешь, а то подумаешь, что я еще и с Антоном.

— С Антоном нет, только с Эдиком. — Артем в упор смотрел на Еву.

И она богатая невеста, и он далеко не бедный жених, но все-таки они не пара. Душевный мезальянс у них, не подходят они друг другу. И очень хорошо, что дело так и не дошло до свадьбы. А Эдику спасибо, наконец-то появилась веская причина поставить точку в затянувшихся отношениях. Проверить свои чувства на прочность, так, кажется, это сейчас называется.

— Так и с Эдиком ничего не было!

— А с Шарьяловым?

— С кем?

— С соседом Софьи Зинченко. Долговязый, лопоухий.

— А-а, лопоухий гаденыш!.. Не было ничего с ним!

— Что там у вас было, меня не интересует. А вот то, что он за ружье схватился.

— Как это не интересует? — ахнула Ева.

— Не интересует! — отрезал Артем.

— Да он меня чуть не убил! Я ему: одежду давай! А он стоит, смотрит, ухмыляется. А у него там в доме даже скатерти на столе нет. И на диване ковер, а не покрывало. На окнах шторы были, но это я уже потом сообразила. А тогда я в шкаф полезла, ну, думаю, хотя бы простыню взять или полотенце. А там ружье!

— Ружье?

— Да! Я схватила, ну, думаю, мозги вышибу! — Голос у Евы звенел от переполняющих ее чувств. — И вышибла бы! Только там патронов не было!..

— Но потом-то они появились?

— Потом появились! Этот дрыщ ружье у меня вырвал, достал из ящика патроны, зарядил. И на меня ружье направил. Давай, говорит, по-хорошему ложись, а то плохо будет. В два ствола, говорит, больно. Одной пулей, говорит, полбашки и другой полбашки, ничего не останется.

— Угрожал?

— Еще как угрожал!.. А я стою перед ним голая! Ну не мразь?

— Кто?

— Гнида эта ушастая!

— Значит, стоишь перед ним, дальше что?

— А что дальше? Или давай, или с двух стволов в голову!.. А тут вдруг эти заходят!.. Ушастый этот орал как идиот, не слышно было, как они зашли. А они заходят! Ну, этот и пальнул с двух стволов! И ведь в голову попал! И одному, и другому!.. Я стою, смотрю, глазами хлопаю, а он ружье перезаряжает! Руки у него трясутся, один патрон упал, он стал поднимать. Поднимает, а сам на меня смотрит! Я же все видела, меня тоже надо было!.. Но я же не овца! — вдруг вскинулась Ева и торжествующе, с чувством собственного достоинства глянула на Малахова.

— Не овца, — кивнул он. — Но убежала стриженая!

— И что?

— Села в машину и уехала.

— Села в машину и уехала! — подтвердила Ева.

— А ключи откуда?

— Так в замке зажигания были. И двигатель работал… Музыка играла. Тяжелый такой рок! Страшный, как будто бензопилой по нервам. Они ведь убивать приехали!

— Но ты оказалась самой шустрой!

— Ну да, оказалась…

— Где машина?

— Не знаю. Я к маме приехала, там ее бросила. Виталик обещал человека прислать, ну, чтобы машина исчезла. Зачем она там?

— Брату звонила?

— Мама звонила.

— Надо было у мамы остаться. Или к Виталику ехать. У него охрана. Или ты не боишься Никса?

— А ты думаешь, у меня охраны нет? Таис там внизу, и во дворе машина или даже две, Виталий людей прислал. Ну и консьержи, ты знаешь, наши люди. Мне сразу позвонили, как только ты подъехал.

— Почему мне не позвонила?

— Ну-у…

— Что ну?

— Виталик сказал, что с Никсом договорится. Ну, если в полицию не обращаться…

— Не обратилась, — кивнул Артем.

— А почему?… Да потому что ты сам все узнаешь! Ты же Малахов! — заигрывая, улыбнулась Ева.

— Малахов не Малахов, а узнал. Хотя и не все… Ты, говоришь, в городе хотела выйти, а Мурмашов тебя в Ветряное повез.

— Там недалеко.

— Где там? — Именно этот поселок интересовал Артема.

— Там улица на самой окраине, у кого есть деньги, строятся, а у кого нет, отдыхают на соседней улице, — усмехнулась Ева.

— У Эдика деньги есть?

— Ему брат помог.

— Брат может, — кивнул Малахов.

Никс пришел на место Грамаря, который заведовал икорным бизнесом, а деньги там нешуточные.

— Брат у него крутой, жесткий такой.

— Название улицы?

— Не знаю. Знаю, что микрорайон там новый. Дом Эдика, дальше котельная новая, а за ней дома высотные.

— Котельная?

— Ну, труба такая полосатая… Да, номер дома шестьдесят шесть. Я еще подумала, одной шестерки не хватает.

— Что еще подумала?

— Подумала, что пронесет, а от тебя ничего не скроешь.

— Пронесло. Причем без всякого пургена… Так пронесло! Три трупа у нас.

— Так это лопоухий стрелял, я здесь при чем?

— А Антон Мурмашов?

— Антон?… Ну да, Сонька эта его Антоном называла.

— Ты от Соньки убегала?

— Голышом убегала! Голышом! — Ева закатила глазки. — Может, хватит?

— А Сонька топор в тебя кинула!

— Да, топор у нее был… Эта сука с топором на меня бросалась!

— А топор в Антона попал.

— Может быть, в него. Я слышала, как он орал благим матом!

— Мог и матом, — кивнул Артем. — Он ведь не сразу умер.

— Умер?

— И лопоухий одного убил. А второй ушел. И по дороге человека убил.

Видно, не так уж и сильно досталось Челдышеву, если он смог убить. И даже труп с дороги убрать догадался. А ведь мог просто переехать через тело.

— Я не знала!

— А если вы вместе убили? И с Челдышевым вместе! И с Сонькой!.. И даже с Шарьяловым… Три трупа, гражданка Лазарева, три трупа!

— Как ты меня назвал?

— Как назвал, так в кузов и полезешь.

— Ты меня арестуешь?

— А если ты врешь все? Если ты не была ни у какого Никса?

— Не была я у Никса, я у его брата была!

— И Борщевик там был?

— Да, появился.

— И Эдик ударил его острием кия?