стремились дать определение красоте, зафиксировать ее, уловить и заключить в определенную словесную форму.

Большие дома и прекрасные мелочи

Не торопись —живи среди вопросов!В один чудесный деньТы даже не заметишь,Как ответы тебя настигнут сами.Райнер Мария Рильке (1875–1926)

Там, откуда я родом, было красиво. Из дома на склоне холма открывался вид на лошадиное пастбище в долине, куда в ожидании гостей выводили лошадей, как будто массовку для фильма. Красивая сцена, на которую хозяева с удовольствием обращали внимание гостей, на деле была весьма скромной: из окна дома не было видно всего этого великолепия, и нам приходилось провожать гостей до лужайки, пока они не вставали именно там, где склон обрывался, открывая вид на безмятежную идиллию пасущихся животных. В этот момент мы довольно улыбались восхищенным взглядам гостей.

«Красота ради красоты не несет искренности, – пишет японский прозаик и эссеист Сакагути Анго. – Проще говоря, это пустота. А то, что пусто, никогда не сможет пленить людей из-за отсутствия правдивости».

Я бы не стала делать таких категоричных выводов. И все же виртуозная красота меня раздражает. Я воспринимаю ее не как дар, а как позу, как постановочную композицию. Как будто ей злоупотребляют, чтобы покрасоваться. Превращенная в символ статуса, в фасад, она несомненно лишается своего достоинства и своей таинственной, нежной, печальной и утешительной магии.

У меня есть страхи, от которых я хотела бы избавиться. Но как?

Я прячусь в убежище своей квартиры. Осторожно вдыхаю целебную атмосферу комнат. «Святость и безопасность дома» – так Эмили Дикинсон называет гнездо, которое вы строите для себя. Убежище, которое создаете для себя. Маленький дом, который вам нужен.

Дом успокаивает меня. Моя квартира стала моим приютом. С ее деревянными полами и книжными полками, с ее нагромождением картин, люстр, подушек и ламп. Квартира, где половицы знают каждый мой шаг, а я знаю каждый их скрип. Где зеркало в прихожей иногда то ласково приветствует меня, то грубо отсылает прочь, увидев меня бледной и несчастной. Где в миске меня ждут яблоки, а растения ждут воды с остатком кофейной гущи.

Мне улыбаются две милые фигурки Будды, которые должны служить подставками для книг, а фотографии внуков и моего мужа, которого уже давно нет в живых, прислонены к собранным на полке камням. На крючке рядом с раковиной висит чайное полотенце, которое использовалось в качестве салфетки на итальянском свадебном ужине моей молодой подруги. Рядом с ним – потертая лампа с блошиного рынка в Мюнхене, которую моя тетя называла страшненькой. На стене – прибитая мной пуговица с изображением розы, а на столе – подсвечник в виде дракона и зеленая свеча-тюльпан.

Я праздную ощущение дома, эту столь необходимую опору в столь неспокойные времена. Для душевного спокойствия я воссоздаю в стенах дома мир красоты. В нишах, в визуальных осях, в небе за окнами – я хочу создавать свою красоту там, где живу. Я хочу видеть и воспринимать ее, хочу жить ей. Я чувстую счастье, когда интерьер, свет и книга, которую я читаю, подходят друг другу. Интерьер, свет и книга – мощная триада для моего самочувствия.

Возможно, для меня жизненный комфорт больше ассоциируется с живостью, с балансом между спокойствием и легким хаосом, признаками жизни в комнатах – открытой книгой здесь, газетой на полу там, бокалом, еще с вечера стоящим возле дивана. Так я вижу, что в доме живет человек. Живу я, а не только кресла, вазы, столы и ноутбук.

И снова и снова я вижу то, на что давно уже не обращала внимания. С удивлением замечаю маленькую глиняную головку на длинной шее, которую моя дочь вылепила и обожгла в детстве и которая каждое утро предстает передо мной во всей своей выразительности. Тридцатилетнее пряничное сердце, подаренное мне вторым мужем, продолжало незаметно висеть на крючке в прихожей, пока однажды утром, во вторник, на него не упал мой взгляд. Я с нежностью вспомнила человека, который когда-то повесил его мне на шею. Пряничное сердце не может быть красивым. Но память – да. Наше чувство дома возникает именно из этого – из вещей и воспоминаний. Так мы создаем свой мир, так мы создаем свой уют.

«Каждая комната должна петь» – так называется книга швейцарского дизайнера интерьеров Беаты Хойман. Какая прекрасная идея – не только обставить дом столами, стульями и тканями, но и использовать их для создания мелодии, которую мы слушаем или напеваем, чтобы стены ее запомнили.

Иметь квартиру и жить в ней – это два совершенно разных состояния. Ведь если квартира и ее обитатели еще не объединились, если живут рядом, но не разговаривают друг с другом и не чувствуют себя комфортно друг с другом, то и те и другие остаются немного одинокими. Они смотрят друг на друга пустыми глазами. Им не хватает тепла, ласки, жизни, не хватает мелодии. Как может петь комната, в которой никто прежде не пел?

Однажды меня пригласили в дом одной богатой пары. Дом располагался в большом городе и был обставлен модным дизайнером интерьеров. Белые диваны, шелковые портьеры абрикосового цвета, лакированные абажуры, современная графика. В поисках ванной комнаты я случайно оказалась в спальне хозяев. В ней пара явно обошлась без помощи стилиста. Две узкие кровати с ворсистыми покрывалами, бабушкин шкаф из тесаного дерева, пестрые узорчатые короткие шторы на окнах. Торшер с абажуром из плиссированной ткани с коричневыми и оранжевыми цветочными мотивами. Другой мир. Личный мир. Может, лишь в этой спальне они и чувствовали себя как дома?

Очевидно, что квартира была создана для того, чтобы показать миру, чем богаты ее хозяева, но скрыть, кто они такие.

Жила ли пара по-настоящему, или они были скрытыми статистами в спектакле собственной жизни? Наверное, гостиная была для них своего рода вокзалом – местом, где они сидели и ждали поезда домой, в свою уютную спальню. Ведь именно воспоминания, сохранившиеся в интерьере их спальни, могли подарить чувство безопасности.

Я не могла и не хотела жить с вещами, которые были навязаны мне другими. Мои вещи – мои повседневные спутники. Я привязываюсь к ним. Они держат меня и показывают меня. Глядя на эти вещи, посторонние глаза могут заметить что-то, что есть у меня внутри.

«Утешение вещами» – книга английского антрополога Дэниела Миллера о жизни и быте жителей одной из лондонских улиц. В пятнадцати очерках Миллер рассказывает об их радостях и горестях, о том, как они находят – или не находят – утешение и безопасность в вещах и порядке этих вещей.

Книга начинается с описания человека, живущего в унылой, мрачной квартире. В ней есть только самая необходимая мебель. Ни картины на стене, ни безделушки на полке,