что Трунин теперь с одной из малолеток. Он всю дорогу ей локоть на хребет закидывал. А её подружка, Ялтина сеструха, похоже, пыталась клеить меня. Только мне на это тоже было поровну.

— Какая у тебя сестрёнка хорошенькая! Прям куколка! Беленькая, глазастенькая такая, а кудряшки!..

— Угу, — не вникая, кивал я, не отрывая взгляда от экрана.

— Ну Серё-о-о-ож, ну ты чего совсем не следишь за ней?..

Потом из-за меня свернули за школу. На заброшку с Малой нельзя, там мусор, осколки, всё такое. А за школой у нас футбольное поле и турники. Есть ещё баскетбол, правда, но там, как обычно, кольца сломаны.

Сделали привал на турниках. Трунин развлекал девчонок. С одной всё обжимался, вторая пританцовывала под орущее у него из кармана радио. Тимонину вообще не слышно было, пока она ко мне не подъехала.

— Серё-о-онь… — Опустившись на лавку, она оставила между нами пионерское расстояние. — Серёж, можно с тобой поговорить?

— Чё надо? — не глядя бросил я.

— А ты чего такой грустный сегодня?

Я молчал. Она сколько-то пыхтела опять, решалась, потом заговорила снова.

— Серёнечка, солнышко, ну прости меня пожалуйста… — Я молчал. — Ну прости, слышишь? Я это не специально. Просто она меня вывела… Ковалёва эта… дура… Она сама всё орала «Было?», ну, я и сказала в итоге «да»…

Я всё равно промолчал. Потом встал, скинул наушники и телефон на лавку, рубашку, попёрся на брусья упражняться. Зацепился языками с Труниным.

Мы что-то ржали, а потом придумали играть в «лесенку». Я Трунина, конечно, уделал. Его малолетка едва не переключилась на меня.

А потом Малая раскапризничалась, и ещё смеркаться стало. В общем, закруглились мы и попёрлись по хатам.

И вот идём мы, и тут Трунин меня в бок толкает. Я поднял глаза — а там моя парикмахерша. С ней какое-то тело невнятное. Плохо было видно уже, туман сгустился, но, кажется, они заворачивали на Татарку.

— Слышь, это, по-моему, Новенький, — шепнул мне Трунин.

— Не гони, — не поверил я.

— А если он, прикинь?

— Кто она ему, мож, сестра? — предположил я.

— А может, мать?

— Ты дебил? Скажи ещё "бабушка".

Трунин заржал и одним шагом догнал свою малолетку. Повис на ней отточенным движением, его место тут же заняла Ялтина сеструха. Она что-то лезла опять, кажется, снова спрашивала про Малую. А я всё ещё смотрел туда, в низину, в сторону пруда.

Глава 12

Марина

— И долго ты собираешься так мужика мурыжить? — пытала меня Людка в перерыве между клиентами, неаккуратными взмахами щётки разметая по полу состриженные волосы.

Я зашла к ней в парикмахерскую по пути. Мне самой нужно было в пункт выдачи интернет-магазина, примерить и забрать уже наконец заждавшуюся меня там обновку.

— Не знаю, Люд, я не уверена…

— В чём ты не уверена? что Игорёк — хороший мужик? Послушай меня, старую кошёлку, у меня глаз намётан… Да, не олигарх, конечно. Да, не супер-красавчик… Но нахрена тебе красавчик, ты скажи? Чтоб налево бегал, как твой Мишка? Оно тебе надо? Я тебе говорю — бери! Игорь нормальный мужик, весёлый, к тому же с руками. А у тебя дом. И сын, между прочим. А ребёнку, между прочим, тоже нужен мужской пример перед глазами…

— Они с Мишкой видятся, — устало пояснила я.

Эта была болезненная тема. Я не запрещала Ваньке общаться с отцом. Просто почему-то думала, что, после всего, что случилось, он сам не очень-то этого захочет. А на днях узнала, что они встречаются почти каждые выходные.

— Ну, Мишка какой ему пример? Не пример, а козёл! Научит сына руки распускать. Я вообще удивляюсь, как ты с этим миришься!

Я тяжело вздохнула, а Люда продолжила:

— Так вот. Ты меня не отвлекай! Короче, когда твой Игорь в свой Урюпинск уматывает?..

— Не в Урюпинск, а в Самару. Завтра утром поезд.

— Значит, сегодня ты должна остаться у него! — Я закатила глаза, и Люда, нахмурившись, перешла на ещё более нравоучительный тон и стала называть меня по-особенному: — Значит так, коза! Послушай меня: не дашь ему сегодня — потеряешь мужика! Он и так за тобой аж с сентября месяца бегает, сколько можно уже! Не маленькие, поди, дети! Говорю тебе, не будь дурой, бери мужика за… В общем, не отпускай его в этот самый его Урюпинск неудовлетворённым, уяснила?!..

Ещё до разговора с Людкой эта тема никак не выходила у меня из головы. Мы общаемся с Игорем уже третий месяц. С одной стороны, казалось бы, не такой уж большой срок. Но с другой… Кто-то со второго дня знакомства уже совместный быт начинает, а я всё держу взрослого, как скажет Люда, «матёрого» мужика на «голодной диете»…

Я и сама понимаю, что так вечно продолжаться не может. Что, рано или поздно, терпение у Игоря лопнет, и что он поставит вопрос ребром. Но так и не могу решиться перешагнуть ту черту, за которой наши отношения уже нельзя будет назвать несерьёзными. Хотя Игорь не раз намекал и даже в открытую предлагал мне остаться у него на ночь. Или, если не хочу в общаге, то он бы снял нам номер в приличном отеле. В общем, как только он ни уговаривал уже, но я продолжаю отнекиваться.

Почему? Я и сама задаю себе этот вопрос. Ведь, соглашаясь на первое свидание с Игорем, я прекрасно отдавала себе отчёт в том, что делаю. Я хотела забыть Серёжу, перестать думать о нём, погрузиться в новый роман полностью… Но… не получается…

Дурь под названием «красивый мальчик» так и не выветрилась из моего сумасшедшего мозга. Более того, однажды утром, выглянув в кухонное окно, я обнаружила, что из него вполне неплохо просматривается дорожка к школе… Та самая, по которой аж с первого сентября курсирует мой Ванька. И та же, на которой примерно в восемь утра каждый будний день можно видеть Серёжу.

Словом, я продолжаю сходить с ума. Моё сердце тихо тикает в ожидании чего-то большого, значимого. Того, что перевернёт мою жизнь, встряхнёт и изменит саму меня. Какое-то смутное, не совсем осознанное, но вполне самостоятельное чувство постепенно разрастается у меня внутри… И я томлюсь и тоскую…

А завтра у Игоря поезд. И сегодня решающий вечер, когда я должна укрепить наконец наши отношения и пообещать Игорю ждать его.

Сергей

Мою днюху, как обычно, отмечали три дня. В первый день, точнее вечер, культурно: на заработанные за полтора месяца миллионы я притаранил всю нашу компанию в «Якиторию». Второй и третий дни —