«Боксер» напряг руку, и пика проколола моюблузку. Я с ужасом посмотрела на него и прошептала:

– Я никому не скажу...

– О чем?

– Я никому не скажу, что видела в твоейсумке, честное слово. Я клянусь.

– Я не верю словам. Я верю только в одномслучае: когда человек мертв.

Я хотела закричать, но «боксер» опять закрылмой рот и посмотрел на меня безумными глазами.

– Я ненавижу женщин, – прошепталон. – За то, что они ужасно любопытные. Как твари. Я бы с радостью выкололэтой пикой твои глаза, чтобы ты никогда больше не увидела то, что ты не должнавидеть. То, что тебя не касается.

Неожиданно дверь тамбура открылась, и рядом снами остановились двое милиционеров. Я поняла, что спасена, и хотела закричатьчто есть сил. «Боксер», моментально сориентировавшись, неуловимым движениемспрятал пику в карман, прижал меня к стене и поцеловал в губы. Я не моглаиздать ни звука.

– Предъявите ваши документики, –произнес один из милиционеров, который по возрасту годился «боксеру» в сыновья.

«Боксер» на секунду оторвался от моих губ ибыстро произнес:

– Командир, не вовремя ты со своимидокументами. Видишь, я с любимой прощаюсь, через несколько минут станция. Тымне обламываешь последние минуты счастья. Ее сейчас муж встретит, и все, а мнеопять полгода следующей совместной поездки на курорт ждать.

Я хотела возразить, но тут же почувствовалавесьма ощутимый укол. Все понятно: если я скажу хоть слово, этот ненормальныйзасадит мне пику в бок, даже не размышляя о том, что будет дальше. Я жалобнопосмотрела на молоденьких ментов в надежде, что они все-таки проверят документыу моего «ухажера», но этот сумасшедший еще сильнее прижал меня к стене и сталтерзать мои губы с такой силой, что из них в любую минуту могла хлынуть кровь.Если так будет продолжаться, то через несколько секунд я просто потеряюсознание.

– Да ладно, Паша, пусть людипопрощаются, – улыбнулся один из ментов и покраснел до кончиков ушей,глядя на то, как «боксер» внаглую лапает мою грудь.

– Любовь в документах ненуждается, – развел руками второй. – Счастливого продолженияотношений. Извините за причиненные неудобства и беспокойство, – засмеялсяон и направился вместе с товарищем в другой вагон.

– Будь здоров, командир! – крикнул«боксер», свирепо посмотрев на меня.

В эту же секунду дверь снова открылась, и напороге появилась проводница. В руках ее был веник, а во взгляде читалисьпрезрение и злость.

– Хватит тут обжиматься, как детималые! – заголосила она. – Что, мест больше нет! Только мусор от вас.Приехали – Москва! Снимайте гостиницу и там обжимайтесь, а мне мести надо.Бессовестные!

Чудом собрав все силы, я наконец оттолкнула«боксера» и бросилась бежать. Проводница выронила веник из рук и закричала мневслед такое, что ей позавидовал бы самый изощренный матерщинник.

Поезд остановился, и пассажиры потянулись квыходу. Я заскочила в купе, схватила сумку и опрометью выскочила на перрон.«Боксера» не было видно. С его габаритами в узком коридоре, битком набитомлюдьми, особо не развернешься. Может, успею уйти?

На привокзальной площади я впрыгнула в таксии, задыхаясь, прокричала шоферу:

– Езжай!

– Куда и сколько? – безразличноспросил он.

– В центр!

– Сколько?

– А сколько тебе надо? –занервничала я, оглядываясь по сторонам. Увидев «боксера», я не задумываясь выпалила:– Тысячу, придурок, тысячу! Ты только дави на газ. Понял? Где у тебя педальгаза? Включай мотор и дави!

«Боксер» увидел такси и, ухмыльнувшись,направился в нашу сторону. Я стукнула шофера по плечу, и он, наконец очнувшись,завел мотор.

Когда машина тронулась, я с облегчениемвздохнула и даже нашла в себе силы помахать грозившему мне вслед кулакомбандиту.

– Орешь как резаная, – возмущалсяшофер. – Если ты мне такие деньги платишь, то это еще не значит, что тыимеешь право вести себя, как тебе заблагорассудится. Я привык, чтобы клиентыобращались со мной вежливо.

– Вежливость не покупается заденьги, – назидательно произнесла я, откинувшись на спинку. – Я же невиновата, что ты такой медлительный. Запомни, хороший водитель всегда держитногу на педали газа. Это на тот случай, если клиент хорошо платит и вдобавок вовсему сильно торопится.

– Что случилось? – спросил шофер, ноя не сочла нужным продолжать с ним разговор и отвернулась в другую сторону. Вконце концов, я плачу, а значит, и заказываю музыку.

– У тебя кровь на блузке, – услышалая голос шофера.

– Что?

– У тебя кровь с правой стороны.

Я опустила глаза и с ужасом посмотрела наблузку. Она была запачкана кровью. На лбу выступил холодный пот. Не обращаявнимания на водителя, я быстро расстегнула пуговицы. Все-таки этот ненормальныйпоранил меня своей чертовой пикой. Чуть ниже правой груди виднелся еле заметныйпорез, из которого тоненькой струйкой сочилась кровь.

– Вот черт, – растерянно прошепталая.

Шофер полез в бардачок, достал аптечку ипротянул мне.

– Там есть вата и бинт. За твою тысячумогу оказать бесплатные медицинские услуги.

– Спасибо, без тебя обойдусь.

Я достала пузырек с зеленкой, смочила кусочекваты и приложила к больному месту. Грудь сильно защипало, перед глазамипоплыло. Мне захотелось закричать, но я стойко перенесла адскую боль и вернулааптечку водителю.

Открыв дверь, я вошла в квартиру и блаженновздохнула. Девчонок не было. Скорее всего, они на репетиции, разучиваюткакой-нибудь номер или готовят к выпуску новую концертную программу. Бросивдорожную сумку в угол, я сняла испачканную кровью блузку и отнесла ее в ванную.Сняв лифчик, подошла к зеркалу, осторожно отлепила пластырь и выкинулапропитанную зеленкой вату. Кажется, все обошлось. Такая маленькая царапинказаживет очень быстро.