– Правильно сделала. Хозяин собиралсяпозвонить тебе, чтобы ты немедленно вышла на работу. Иначе тебя уволят.

– Как это уволят?! – возмутиласья. – Я была в законном отпуске! Я три года пахала без отдыха. Сама знаешь!

– Еще столько же пахать будешь! На нашейработе отпуска не положены. А таких, как ты, полная Тверская тусуется, и каждаямечтает устроиться в какой-нибудь захолустный бар на окраине за жалкие гроши, амы все-таки танцуем в центре и за приличные деньги. Тоже мне, профессионалканашлась! Таких профессионалок хоть жопой ешь. Просто нам повезло немногобольше, чем другим. Не забывай, что нас могут уволить в любой момент замалейшее опоздание, прогул или непослушание. В нашей профессии не бываетотпусков, болезней, плохого настроения и месячных. Даже в критические дни,когда низ живота ломится от боли, ты обязана вставить тампакс, надеть на лицоулыбку и выплясывать как ни в чем не бывало.

– Каролина, что за настрой? Раньше я оттебя таких высказываний не слышала... И вообще, какого черта ты сбрасываешьпепел на пол? Сегодня чья очередь убирать квартиру? Если моя, то я к твоемупеплу даже не притронусь! Что за свинство? Где Тамарка?

– В больнице.

– В больнице? Аборт?

– Нет. Она в реанимации. Ночью ей сделалидве операции. Я только что от нее приехала.

– Что случилось? – Я нервно досталасигарету и закурила.

– Вечером, когда она исполняла свойномер, какой-то придурок вылил на нее стакан серной кислоты. Попал прямо влицо. У нее больше нет лица, понимаешь?

– Не понимаю, – испуганно произнеслая.

– Серная кислота разъела ей лицо, шею,уши до мяса. Она потеряла зрение.

– Она будет жить?

– Будет. Только кому нужна такая жизнь?!Она будет слепой уродиной, понимаешь, уродиной?! Люди будут шарахаться всторону при виде ее. Она теперь инвалид, Дашка, жалкий, никому не нужныйинвалид.

– Неужели нельзя сделать что-либо свнешностью? – произнесла я со слезами на глазах. – Ведь за границейделают прекрасные пластические операции. Если там из негра делают белого, то,значит, лицо можно восстановить, а повезет – так и зрение тоже.

– Зрение не восстановишь. У нее полностьюсожжена сетчатка. Глаз больше нет, словно никогда не было. Там нечеговосстанавливать. А насчет лица... Ты знаешь, сколько стоят такие операции? Несотни долларов, а десятки тысяч. Это сумасшедшие деньги! Тем более что ейпотребуется не одна операция, а несколько. Где она возьмет такие бабки? Ненайдет!

– Это же производственная травма,полученная на рабочем месте! Пусть за лечение платит хозяин, ведь это он виноватв том, что какой-то недоумок смог пронести в бар кислоту.

– Ага, жди, заплатит он! Не дождешься!Знаешь, что он сделал после того, как это случилось?

– Что?

– Он вызвал «Скорую» и тут же уволилТамарку. В связи с тем, что она потеряла товарный вид. Он не дал ни копейки наее лечение! Ни больничного, ни пособия, ничего! Просто взял и уволил. А потомон объявил конкурс на Тамаркино место, чтобы оно не пустовало. Ты бы видела,сколько девчонок пришло! Им до лампочки, что случилось с их предшественницей,потому что им нужны деньги. Претендентка уже отобрана. Сегодня вечером нампридется с ней познакомиться. А наша Тамарка, которая честно отработала нахозяина три года, лежит в реанимации, и ее даже никто не проведал! Она,конечно, выкарабкается и вернется на свою Украину, но уже слепой уродиной.

– Каролина, но это же бесчеловечно! Помоим понятиям, если в баре произошел такой жуткий инцидент, то как минимум барнужно временно закрыть, найти этого ненормального, обеспечить достойную охрану,ужесточить контроль при входе и заплатить за лечение нашей подруги.

– Ненормального и так нашли. Он обычныйпациент психиатрической больницы, которого выпустили в связи с тем, чтобольница переполнена и в ней нет мест. Этот сумасшедший чуть ли не ночевал вприемном покое в надежде попасть обратно, но его послали куда подальше, мол, онне такой буйный и может лечиться амбулаторно. А для него больница была как домродной, ведь там у него были друзья, койка и миска с супом, вот он и решилдоказать медперсоналу, что он не такой спокойный, как они считают. Сел в метро,доехал до центра, зашел в первый попавшийся стриптиз-бар и плеснул в Тамаркукислотой. Был ее номер, а ведь перед этим выступала я, даже страшно подумать!Лучше бы он этому чертову педику-стриптизеру внешность испортил. В тюрьму этогочокнутого нельзя, потому что он состоит на учете и действует в состоянииневменяемости, – только больница. Он туда с радостью отправился – добилсятого, что хотел, а у Тамарки трагедия на всю жизнь.

– Значит, нужно посадить тех, кто выпустилэтого сумасшедшего на волю! Виновата администрация, больница, медперсонал, вконце концов!

– Они тоже ни при чем. Больница нерезиновая. Сумасшедших много, коек мало, кормить их нечем, дотаций никаких нет.С них взятки гладки. Если копать выше, то, сама понимаешь, в какое дерьмовляпаешься. С государством разбираться глупо, оно само разберется с тобой, инамного быстрее, чем ты думаешь. Ты только представь, сколько таких сумасшедшихбродит по улицам Москвы, страшно подумать! Я теперь танцевать боюсь – вдругзайдет какой-нибудь ненормальный и плеснет в лицо чем-нибудь ядовитым. Тамаркужалко, красивая баба была. Самое главное, хваткая. За жизнь обеими рукамицеплялась. За жизнь да за Москву.

Я встала, разлила бренди по рюмкам ипосмотрела на Каролину. Та смахнула слезы и тяжело вздохнула.

– Много пить нельзя. Через пару часовнужно ехать на работу. Если хозяин учует запах спиртного, то выгонит к чертовойматери на улицу.

– Ты хочешь сказать, что мы сможемвыступать в таком состоянии?

– Конечно, сможем, а куда нам деваться!По-моему, за три года хозяин ни разу не поинтересовался нашим состоянием. Емунаплевать, о чем мы думаем, что чувствуем, за что переживаем. Хорошо, что тывернулась. Хозяин сказал, мол, если ты в течение двух дней не выйдешь наработу, то будешь уволена.

– Но ведь он сам разрешил мне взятьнебольшой отпуск.

– Вчерашний инцидент вывел хозяина изсебя. Он сейчас непредсказуем, боится, что в бар ходить перестанут. Ты саманеважно выглядишь. Что-то с мужем?

– Мы поссорились, и он ушел из дома.

– Замечательно. Теперь ты сможешьвстречаться со своим Глебом без нервотрепки и ненужной суеты.

– Глеб приходил в мое отсутствие?

Каролина опустила глаза и заерзала на стуле.

Я почувствовала неладное.