– Спасибо, – недовольно посмотрел на меня Арланд, от которого все сразу отсели подальше.

– Не за что, – улыбнулась я, ставя котелок с водой на огонь. После я вытащила из своей сумки расческу, уселась возле экзорциста и стала вычесывать из мокрых волос солому и колтуны.

Некоторое время мы сидели молча, отдыхая после бега и поисков убежища. Снаружи пещеры по-прежнему лило, как из ведра. Судя по тому, какого цвета небо, дождь будет идти в лучшем случае несколько часов.

Когда мои волосы высохли и стали пушистыми и лохматыми, Анук вдруг заметила мое сходство с одной очень известной ведьмой.

С этого и начался разговор.

– Цыпленок пару дней назад оправдал ее и взял под свою опеку, – объяснил Закая, довольно почесывая согретую огнем мускулистую волосатую грудь.

– Я думала, великая Бэйр будет чем-то более впечатляющим, – хмыкнула Анук, разглядывая мое лицо.

– Все так думали, – пожала плечами я.

– И что, тебе заплатили все те обещанные миллионы? – спросила следопытка у Арланда.

– Нет, – спокойно ответил он. – Мне лично досталось десять золотых, а все остальное я отдал семье. Благодаря Бэйр мой род смог, наконец, отремонтировать дороги на самом севере, – довольно улыбнулся он.

– Ах ты пес лживый! – воскликнул Закая. – Ты все-таки взял награду!

– Я даже не видел этих денег! – возразил Арланд.

– Твой род? – непонимающе выгнула бровь Анук, прервав спор.

– Он граф, – пояснил Закая. – Я даже где-то слышал его фамилию… Сеймуры, кажется.

– Наши владения – весь северо-запад Рашемии, – гордо объяснил экзорцист.

– Земля там бедная, гордиться нечем, – поморщилась следопытка.

– Если подходить с умом, то поля могут приносить огромный доход, – заметил Арланд.

– И что же тебе в голову стукнуло, что ты из графов в инквизиторы переметнулся? – поинтересовалась ищейка.

– Убеждения, – без раздумий ответил экзорцист.

– Пф, дурак… – презрительно фыркнула Анук. – Сидел бы в своем родовом гнездышке, набивал бы пузо конфетами, так нет же, сидишь тут в пещере!… Дать бы тебе по шее за эти «убеждения»!

– А тебя саму что пригнало в компанию полубезумных пьяниц? – умело перевел стрелки Арланд. – Сомневаюсь, что у тебя не было возможности выбрать что-то получше. Наверняка у самой есть «убеждения», – он скопировал ее интонацию.

– Ты, черт тебя дери, прав, – усмехнулась Анук, приваливаясь спиной к плечу сидевшего рядом Закаи, как откинулась бы на спинку кресла. – Молодая была и тупая.

– Так тебе не нравится твоя работа? – удивилась я. Почему-то мне казалось, что Анук прямо-таки создана для скитаний по лесам подальше от здоровых людей…

– Да что тут может нравиться? Денег вечно нет, спишь черт знает где, людей не встречаешь, личной жизни нет, о семье можно даже не думать! Конечно, есть и хорошие стороны, но в целом работенка гадкая…

– Почему не уйдешь? – поинтересовался Закая, поворачивая голову так, чтобы видеть лицо Анук. – Ты баба, найди мужика и рожай детей, с какого тебя вообще в лес потянуло!?

– Поздно уже, – покачала головой Анук. – Я слишком давно в лесу.

– А как ты вообще в лес попала? – спросил инквизитор.

– Зов крови и все такое, – усмехнулась она. – Мой отец был лесником… лучшим в своем роде. Правда, он жил на другом континенте, а сюда попал во время Войны Богов, вместе с отрядом оборотней. Какое-то время он считался их вожаком, но потом по дурости слетел с места и стал простым солдатом. Моя мамка там же была, молодая, дура и, черт бы ее подрал, наивная девственница. Папаня ее без проблем под себя уложил, а как только война кончилась, бросил… не знал, наверное. Если бы узнал, все бы по-другому у меня было. Но что с ним стало и где он теперь шляется, никому неизвестно. Мы с мамкой одни были, пока мне тринадцать не исполнилось, а потом она, лисица течная, привела в дом своего любовника, который ее замуж в итоге позвал. Но ее-то он звал, а трахался со мной, пока я от его ублюдских лап в леса не сбежала. Там во мне отцовская кровь взыграла, я себя зверем почувствовала, стаю себе нашла, в лесу и осталась… Только четыре года назад я к людям вышла, до этого и не видела их кроме охотников. С людьми я уже не приживусь, точно знаю.

– Так ты оборотень? – изумился Закая.

– Волчица, – усмехнулась Анук.

К этому времени вода закипела, и я насыпала крупы, усилив жар пламени, чтобы каша сварилась быстрее.

– Да хоть лисица облезлая, – проговорил Закая. – На двух ногах ходишь, значит, с людьми завсегда приживешься.

– А тебе что за дело? – сверкнув глазами, Анук нетерпеливо всмотрелась в Закаю.

– Нужна ты мне, баба истеричная, – с усмешкой фыркнул Закая, заметив ее взгляд.

– Ну а сам-то ты как в инквизиторы попал? – вдруг спросила она.

– Как и все, – проворчал Закая, чувствуя на себе наши любопытные взгляды. Всем было интересно послушать его историю, и он, хотел того или нет, вынужден был ее рассказать. – Но не по убеждениям. По убеждениям единицы идут, Цыплята вроде нашего, – он кивнул на Арланда. – Сорок лет назад, когда я был совсем мальчишкой, в Орден никто не шел, все его боялись до дрожи в потрохах и добровольно детей туда не отдавали. Но инквизиторы-то монахам нужны были, чтобы те защищали Церковь: тогда еще это все одной структурой было. Так вот монахи выкрутились: они рабов скупали. Рабы были не только учениками, но и мясом для опытов – и все законно. Сорок лет назад инквизиторы не были устойчивы к магии, к ядам, они не могли исцелять, не могли глушить нечисть, это были воины, паладины, только безбожные. На таких, как я, мышах, вывели все те ритуалы… Ну так я мелкий был, жил в Финье, в семье рыбака. Деревня была на берегу моря, маленькая такая деревенька, на картах не отмеченная. Пираты как-то удирали от погони и причалили к нашим берегам. Каково было их удивление, когда они вместо голых скал деревню обнаружили! Они забрали нашу одежду и дома, спрятали корабли, прикинулись перед стражей крестьянами, так их пограничники и не тронули, дальше поплыли. А пираты, как только стражники ушли, разграбили деревню, слабых стариков и некрасивых баб перерезали, а мужиков, девиц и детей в кандалы и в рабство. Нас они продали в Тангейе, где меня с остальными детьми купил монах из белых сов. Поначалу в Ордене здорово было… лучшие дни моей жизни! Нас всей деревенской гурьбой учили по настоящим книгам, мы спали каждый в своей комнате, были сыты и одеты, получали дорогие подарки по праздникам, играли