меча и оружейную технику я принимаю на голую ладонь. Шаг Поступи, и я вплотную к дизирцу. Придержать чужой меч, ударить в локоть. Трещит сустав дизирца, не успевший покрыться бронёй, трещит, но выдерживает, я бью второй раз, тре…

Не выходит, приходится уворачиваться от жала меча, слишком уж горячий ветер. Увернуться, поднырнуть под руку, ударить в подмышку. Не просто ударить, а выплеснуть с ударом духовной силы. Того даже не перекашивает, мой выплеск не продавливает его Покрова.

Дизирца опоясывает новое обращение, и плиты подо мной вдруг вспухают острыми пиками, которые пытаются пронзить меня, насадить на себя.

Жар опасности предупреждает меня за миг до их появления. Я выплёскиваю из себя новую волну духовной защиты, но жар опасности и не думает стихать — едва успеваю шагнуть. Крошечный шаг влево, подтянуть правую ногу, убирая её оттуда, откуда стремительно жалит огромная каменная игла. Жалит, тоже даже не думая растворяться в моей духовной защите, жалит, вырастая мне по пояс, и только через вдох, словно впитываясь обратно в ринг, впитывается, чтобы ужалить в другом месте.

Увернуться, отшагнуть от каменного жала, влепить дизирцу левой, правой, пнуть на новом шаге.

Каждый мой удар сопровождает змей воды, каждый из ударов продавливает защиту дизирца до самого Покрова, до самого камня брони, которая поднимается всё выше, каждый из змеев воды словно ныряет в тело дизирца, просачиваясь мимо его духовной защиты.

Сколько же мне нужно таких змеев, пока один из них не сумеет его ранить?

Выясним.

Пять, шесть, восемь змеев.

Дизирца вдруг перекашивает, ведёт в сторону, я тут же пользуюсь этим, наваливаюсь, направляю его тело, заставляя завалиться точно навстречу очередной пике, которая жалит не меня, а его самого.

Каменная пика не пробивает каменной же брони дизирца, лишь подкидывает его, заставляя снова выпрямиться.

Ну, не больно и рассчитывал.

Влево полшага, назад шаг, снова влево…

Неплохая техника, но число пик, что жалят снизу, ограничено. А может, вернее будет сказать, что ограничена власть дизирца над камнем?

Неважно.

Я то ли прыгаю, то ли танцую вокруг дизирца, уходя от его пик и осыпая его градом ударов и пинков. Броня давно покрыла его с головой. Тонкая, но прочная. Теперь точно не сломать руку, можно даже не пытаться. Я и не пытаюсь, лишь раз за разом вбиваю в него кулаки.

Очередной змей воды вдруг расплёскивается по броне, бессильный проникнуть в тело дизирца.

Я уже тянусь к кисету за Крушителем, но затем стискиваю зубы, а через миг зажигаю перед собой обращения, наполняя меридианы силой.

Вдох и обе мои руки удлиняются Когтями Роака. Первое созвездие, только которое и можно использовать вот так — удвоено и зеркально для каждой из рук.

Отвести удар меча в сторону, высекая искры из стали, шаг вправо, пригнуться под ударом, срубить каменную пику, шагнуть, разгибаясь, на её место, ударить левой, ударить правой, ещё правой.

Каждый мой удар выкрашивал каменную броню, вбивался в Покров, не пробивая его, но этих ударов было много. Дизирец, тебе бы нужно больше тренироваться с мечом.

Может быть третья, завершающая набор техника и могла бы изменить ход схватки, но вот беда — я не давал ему такого шанса, я был слишком близко, я слишком опасно бил и заставлял дизирца тратить время и узлы меридианов на оружейные техники, на техники движения, на техники усиления.

Он и так не успевал. Ни отбивать, ни отступать.

Он даже погасил технику шипов, став через вдох быстрей, но это ему не помогло, а только сделало хуже.

Раз мне больше не нужно убегать от опасности из-под ног, я замираю на одном месте, сосредоточившись только на ударах.

Два клинка это не моё.

Не моё, но дизирцу этого хватает.

С левой, с правой, с левой, выкрашивая камень брони на его боках, принять меч на Коготь, вывернуть запястье, скользя Когтём по стали, черкануть по пальцам, вспороть каменную броню до самого локтя.

Дизирец отшатывается, из раны хлещет кровь, кажется, под ноги сыпятся пальцы, но я не отпускаю его, преследую. Ударить в горло, пригнуться, пропуская над собой веер каменных сосулек, ударить в бедро, в живот, снова в живот.

Дизирец вцепляется мне в плечи, наваливается на меня, обжигая жаром опасности. Само его тело пышет жаром опасности, заставляя меня вывернуть руки и упереться в него Когтями отталкивая.

Броня дизирца вспухает буграми, прорастает острыми шипами.

Он что, пытается насадить меня на них?

Глупец.

Конечно же, его броня не выдерживает, поддаётся под натиском Когтей, и те проваливаются на два пальца, упираясь в Покров.

До дизирца доходит, он отпускает мои плечи, упирается мне в грудь, пытаясь теперь оттолкнуть меня, откидывается назад.

Кто бы ему позволил.

Его Рывок утягивает меня за ним, я отменил Опору, едва понял, что он пытается сбежать.

Вскидываю правую руку, её Коготь высекает искры из каменной маски дизирца, а затем я раскрываю ладонь и обхватываю его шею, тяну его на себя, он пытается вырваться, сбросить меня, но лишь спотыкается, когда я заплетаю ему ноги.

Через миг дизирец лежит на спине, я врастаю в ринг Опорой и давлю сверху, одновременно тяня дизирца на себя.

Не выходит.

Обращение опоясывает дизирца и меня вместе с ним. Из ринга бьёт первый каменный шип, второй.

Ах ты дарсов хитрец.

Я лишь скалюсь и отвечаю Рывком, вбивая себя в ринг и в дизирца. Он охает подо мной, но и только, а я снова вливаю силу в Рывок. Раз, второй…

Третьего он не выдерживает, Коготь, который я всё так же упираю в него, входит в дизирца по самый кулак, прикалывая его к рингу.

Он хрипит, но не сдаётся. Какие-то техники развеиваются, не успев даже оформиться, каменные пики бьют меня в лицо, в бедро, в плечо, раздирая халат, а затем я проворачиваю Коготь и дизирца выгибает дугой.

Рычу:

— Гонг!

Тишина.

— Мне, что, сделать в нём ещё одну дыру, чтобы вы признали его поражение? Гонг!

И он бьёт, позволяя мне, наконец, отменить технику. Коготь исчезает, я отталкиваюсь от дизирца, поднимаясь на ноги. Тот хрипит под ногами, тянет ко мне руку, всё ещё покрытую каменной бронёй, и я торопливо отступаю на три шага, опасаясь, что он в горячке боя попытается достать меня чем-то посерьёзней.

Не то, чтобы я не был бы рад уязвить Дизир очередным нарушением, но оно того не стоит.

Набегают служители Арены и дизирцы, пытаются осмотреть его, лечить, а тот бьётся, не даётся. Может и впрямь