И Эмилия снова с силой рванула волосы.

– Позвольте спросить, вы собираетесь снять с себя скальп?

Эмилия круто развернулась на голос и обмерла. На подоконнике вольготно расположился… Эжен! Сидит и без тени стеснения рассматривает её!

– Что ты сказал?!! – Эмилия с трудом обрела дар речи и гневно сверкнула глазами.

Её застали врасплох! Несомненно, этот наглец попирает все правила приличия! Но, правду сказать, в её голове даже не мелькнула мысль прогнать его.

– Ты?! – Эжен усмехнулся и отошёл от окна, – Это значит, что госпожа изволила признать меня. Замечательно, вот только вынужден напомнить – не “ты”, а “вы”. Вы, видно, забыли, или не желаете смириться с тем, что перед вами стоит дворянин, чьё происхождение ни в чём не уступает вашему. Или вы всё ещё продолжаете судить о людях по их одежде?

– Послушайте, сударь!.. – Эмилия тоже встала.

– Так-то лучше, – одобрил Эжен и тут же поинтересовался, – Вам кто-нибудь говорил, что в гневе вы ещё прекраснее?

Молодой нахал, всё так же лукаво улыбаясь, смерил девушку взглядом, и, едва заметно усмехнувшись, отвернулся. Казалось, теперь его гораздо больше занимало содержимое туалетного столика маркизы.

– Вы явились сюда для того, чтобы рассматривать всё это? – поинтересовалась Эмилия, не выдержав молчания.

Эжен, чуть наклонив голову, развернулся и ещё раз окинул девушку взглядом. Затенённые густыми ресницами, его синие глаза в этот момент казались чёрными:

– Пожалуй, вы правы, Эмилия. Вас я знаю. А эти вещички вижу в первый раз. Да вы только посмотрите, как совершенна форма этого флакона. Браво!!! И цвет! Этот цвет зрелого персика даже возбуждает аппетит!

– Да как ты смеешь! – возмутилась маркиза, вырвала у него из рук флакон и швырнула его в дальний угол комнаты, – Как вы смеете находиться здесь?! Вон!!!

Эжен чуть отступил и теперь посмотрел на неё, как ценитель живописи на только что приобретённое полотно.

– Н-да, пожалуй, вы не менее прекрасны, – неожиданно спокойно, даже с некоторым равнодушием в голосе, произнёс юноша, – Позвольте, кстати, заметить, этот ваш последний вопрос я должен был услышать первым. Это может означать лишь одно, вам приятно моё общество, может быть, вы даже хотели, чтобы это случилось. Не сомневаюсь, мысли обо мне были не самые ласковые, но они были, и ваше поведение служит тому лучшим доказательством.

И случилось невообразимое – что-то всё-таки удержало руку Эмилии от того, чтобы дать нахалу пощечину, и, сама себя не узнавая, она отвернулась, залилась краской стыда и досады. В голове её стоял страшный гул, мысли, словно языки адского пламени, полыхали в её взбудораженном сознании, но ни одна не могла подыскать подходящее обличие слов.

Эжен только видел её стройный стан и с силой сжатые кулаки. «Не слишком ли далеко я зашёл?» – мелькнуло в его голове, – «Прежняя Эмилия уже ни раз и не два попыталась бы ударить меня. Но в этот раз она себя сдерживает! Почему!? Что с ней произошло за этот год!?»

Девушка и правда была на грани срыва, так сильно её возмущала и пугала вся эта ситуация. Этот безумец здесь, в её спальне!.. Позвать слуг!? Самой вытолкать его взашей!? Эти мысли лишь мелькнули, словно горькое эхо далёкого прошлого. Что сейчас и правда страшно пугало её, так это риск разоблачения! По сути, оно уже случилось, конечно, если этот наглец сможет серьёзно отнестись к уже сказанному им же самим…

И словно в подтверждение этого страха, голос Эжена вдруг зазвучал по-новому, особенно, как-то печально приглушенно. Эмилия помнила этот голос. Этот негодник так говорил с ней лишь раз, в последнюю их встречу прежнего знакомства: «Я ухожу. Вы не смогли распознать во мне свою судьбу. Но я не ошибся, потому и не обещаю вас забыть. И вы меня не забудете. Пусть это станет вашим наказанием, раз уж вы решили прогнать меня… Прощайте!» – с этими словами Эжен ушёл в ночь, тогда, год назад. Эти слова врезались в память Эмилии каленой печатью, стали её ночным кошмаром, кровоточащей раной. «Ах, если бы…» – восклицала она в ответ всякий раз, но не решалась закончить эту фразу. И здесь, сейчас, Эжен соединил эти два события:

– Изменилось ли что-нибудь с тех пор, Эмилия? Я всегда был сыном своего отца, всегда подозревал свое высокое происхождение. Это ли питало мою дерзость любить вас? Да и вы всё также прекрасны и далеки… Нет, мир не меняется, разве только некоторые мелочи. Например, сейчас ваши новые знакомые заставляют вас принять известное решение. Но я бы не хотел, чтобы вас ввели в заблуждение. Быть игрушкой в руках таких людей, опасное развлечение. Вам ещё не рассказали, как герцог едва не четвертовал моего брата Жана?

Эмилия медленно подняла на Эжена тяжёлый взгляд, но юноша опередил её:

– Вам не мешает знать, что, во-первых, герцог объявил войну семье Лаганов ещё до нашего с вами рождения. Это слишком старая история для таких юных созданий как вы, тем более что вас не выкрадывали из родной колыбели и не делали из вас нищенку, как это случилось с Виктором и со мной. Из вас не растили отцеубийцу, как это чуть не случилось с Жаном. Ваших родителей не отравили, а на вашего брата не примеряли ярлык раба, как это может сказать графиня де Монсар. Анри де Монсар, её старший брат, и тем стал поперёк горла барона… И, во-вторых, вам может быть интересно, что отец Марианны и Анри де Монсар является дальним родственником моей матери, лучшим другом моего отца. Больше, чем уверен, что Марианна отдаст свою руку Жану, и во время их свадьбы я намерен быть рядом с ними в качестве свидетеля. Не правда ли, наша семейная история неплохая тема для романа. Но примите дружеский совет, остерегитесь искать в ней место для себя… по крайней мере на стороне наших врагов.

С этими словами Эжен сдержанно поклонился, вскочил на подоконник, взмахнул шляпой и… спрыгнул вниз. Сердце Эмилии оборвалось. Она кинулась к окну, но за ним всё тихо, спокойно, словно это появление Эжена было всего лишь порывом ветра. Нет, он был здесь! Перед её мысленным взором всё ещё стояло его лицо. И что она увидела в этих синих глазах? Печаль, боль?.. Жуткой силы недосказанность! С его уходом Эмилия словно лишилась своей половины. Такой опустошенной она себя никогда прежде не чувствовала!

Сколько времени Эмилия просидела так перед зеркалом, ничего не видя, ничего не слыша, она не знала. Но наконец-то её одиночество снова было нарушено. Словно из далекого небытия она расслышала стук в дверь. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы встать и открыть. Как она уже и ожидала, это был её брат, маркиз де Рельгро.

– Вы не здоровы, сударыня?

– Почему же, здорова, – томно отозвалась девушка, и тут же поймала себя на мысли: «А он никогда не зовет меня Эмилией?»

– Вы уверены? – маркиз всё-таки продолжил волноваться.

– Вполне, – девушка гордо повела головой и поинтересовалась, – Чему обязана столь ранним визитом?

– Ранним? Помилуйте, скоро полдень. Но в одном вы правы, я хотел вас видеть прежде, чем вы встретитесь с герцогом и бароном.