растрепались волосы». Мне действительно было бы противно, если бы Элвис сделал штампованное голливудское шоу а-ля Элвис, если бы все говорили, что декорации были замечательными, но Элвис был посмешищем. Однако Элвис не дал им посмеяться над собой. И все, что вызывало возражения — пот, растрепавшиеся волосы, — все это было кровью и плотью шоу, тем, что понравилось людям. А если им что — то не понравилось, то это были заготовленные номера».

Что касается Элвиса, то и Стив, и Боунз, оба чувствовали, что они стали свидетелями трансформации, которую, в их представлении, ему нелегко было бы отбросить. Для Стива, который напряженно следил за мониторами, на ходу монтируя запись для показа, не было сомнения в том, что «совершенно неожиданно вы видели, как с ним происходила метаморфоза, как совершенно неожиданно его начинала распирать уверенность. Это была настоящая синема верите. Это сделалось еще более очевидно для Боунза, когда он вернулся в гримерку после второго стоячего шоу. «Биллу Белью только что пришлось распарывать костюм на нем, так как он весь обливался потом, и тут Элвис сказал находившимся в комнате: «Скажите Полковнику, что я хочу поговорить с ним». Полковник пришел, и Элвис, пребывая в возбуждении от только что закончившегося выступления, сказал ему: «Я хочу снова поехать на гастроли. Я хочу поехать в турне и работать с живой аудиторией». Полковник, что не удивительно, был не намерен обсуждать этот вопрос в присутствии посторонних людей, но у Боунза было мало сомнений в том, что Элвис останется верным своему новому решению».

Скотти и Ди Джей уже давно уехали домой. Это был последний раз, когда они играли с Элвисом, и последний раз, когда Скотти видел его. Никакого продолжения разговоров о совместной работе не последовало; не последовало и никакого звонка. Стив и Боунз тоже больше не имели возможности для общения с ним, после того как в конце лета шоу было наконец отредактировано и одобрено; в действительности и их собственное партнерство вскоре после этого распалось. Боб Финкель. однако, все же насладился своим собственным тихим триумфом. Когда по завершении съемок Полковник вернулся домой в Палм — Спрингс, он с удивлением обнаружил, что на его газоне перед домом расставлены гигантские буквы, которые использовались на шоу и читались как «Э — Л–В-И-С». «Я отослал эти буквы вместе с генератором, и, когда он приехал домой, они уже горели на его лужайке». Полковник без колебаний признал свое поражение. «Он отдал мне свою трость; теперь она висит у меня на стене». Но, признавая поражение, он ни на мгновение не отказывался от борьбы. На смену этим придут другие баталии, другие соревнования, другие причины показать свою силу.

Глава 9 ДЕНЬ НА СКАЧКАХ

(июль 1968 — август 1969)

Выездные съемки «Charro!», по сценарию круто замешанного вестерна, на который Элвис возлагал большие надежды, начались 22 июля в Апачи — Джаикшен, штат Аризона, через две недели после репетиций. Почти сразу же пришло разочарование. Элвис прибыл на съемочную площадку с бородой и соответствующим образу неопрятным видом для того только, чтобы обнаружить, что сценарий, пусть и не литературный шедевр, но написанный в новой, смелой манере «макаронного вестерна» Клинта Иствуда, был перекроен до неузнаваемости. Открывающая фильм сцена, где первоначально фигурировали три блудницы, которые не только обнажают свои груди, но задирают свои платья «до бедер и выше, показывая свои прелести, поворачиваются и демонстрируют свои ягодицы, и это выглядит вполне обыденно, и так это и воспринимается», превратилась в стандартную стычку в баре, а сценарист и режиссер Чарльз Марквис Уоррен, ветеран Голливуда и создатель таких телевизионных вестернов, как «Gunsmoke», «Rawhide» и «The Virginian», оказался не только неразборчивым в своем подходе, но и эксцентричным до такой степени, что это лишало всякой надежды на возможность добиться чего — то стоящего.

К тому времени, когда они вернулись четыре недели спустя в Голливуд, Стив Байндер уже смонтировал черновой вариант шоу. Он значительно выходил за отведенный час, но Стив очень гордился им и хотел, чтобы Элвис посмотрел его. Кучка парней сопровождала его в офис Байндера на NBC, и они все вместе смотрели шоу на маленьком черно — белом телевизоре. Элвис показался Джерри Шиллингу крайне нервным, но он не сказал ни слова, пока другие не выразили своего пылкого одобрения. Даже после этого он оставался необычно сдержанным, словно, подумалось Джерри, боялся сглазить реакцию публики.

Полковник, который присутствовал на более формальном просмотре с руководством NBC и RCA 20 августа, подобной сдержанности не выказал. «Где рождественская песня?» — потребовал он у Тома Сарноффа на следующий день посреди подробно расписанной критики шоу. Шоу слишком перегружено, заявлял он в двухстраничной записке, госпел — сегмент слишком затянут, плохо подобраны записи с живым исполнением; a «Little Egypt», номер с танцем живота, который приходился на середину шоу, не более чем странный каприз режиссера. Но главное — после всех состоявшихся разговоров, после всех переговоров, после того, что он и мистер Пресли проявили уступчивость, позволив свести специальную рождественскую программу (каковой она и должна была стать согласно контракту) к шоу с всего лишь 50-процентным рождественским содержанием, затем ограничить только одной рождественской песней, — ему показывают вариант, из которого исключена и эта единственная песня. Ее нужно вернуть на место, «не то мы лишимся немалой части рекламной поддержки не только от моей компании «Ол Стар Шоуз», но и от других ее источников». Другими словами, подводил итог Полковник, шоу не может быть выпушено в эфир в его нынешнем виде. Если они хотят выпустить его в неизменном виде, то он предлагает им заморозить его до следующего лета, «а для этой осени в соответствии с нашим контрактом сделать полноценное рождественское шоу». Никто не тешил себя надсадой, что Полковник, возможно, блефует, и заводная вещь «Tiger Man» была тут же заменена на песню «Blue Christmas», которую раньше выбросили из неформального сегмента.

До начала съемок новой картины (которая имела рабочее название «Chautauqua»[43] и была еще одной намеренной попыткой ухода от настоящего времени, комедией об эпохе 1920‑х годов с сохранением исторического колорита) оставалось еще полтора месяца. Элвис провел большую часть сентября в Палм — Спрингсе с Присциллой и ребенком, прежде чем вернулся в Мемфис в конце месяца. На какое — то время он, странное дело, оказался в состоянии неопределенности. Кроме, всё еще не определенной, картины для NBC, на горизонте не было никаких сделок на съемки фильмов, а