Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вдруг я заметил, что и справа и слева, насколько мог охватить взор, все деревья воспламенились, высота огня в средней его части достигла тридцати заръов. От того ужасающего пожара валил такой густой дым, что он заслонил солнце, вокруг стало темно и я в тот день своими глазами узрел адское пламя. Ни одна птица не могла пролететь сквозь тот огонь, не говоря о людях, не было средства потушить тот адский огонь. Пожар вынудил прекратить сражение и я, несмотря на все свое удивление от того пожара, все же заметил, что на каждом из участков леса, где росли маслянистые деревья, можно с помощью огня проложить путь, и пусть при этом хоть сто тысяч вражеских воинов укроются среди тех деревьев, с началом пожара у них не будет иного выбора, кроме как отступить, в противном случае они сгорят заживо.
Десять дней длилась война на земле буюров и все это время этот край, расположенный выше, чем все остальные районы Фарса, полыхал в огне. Через десять дней, когда сгорели и были уничтожены все маслянистые деревья, огонь потух, но еще десять дней земля исторгала жар, и мое войско не могло идти по ней. Затем, в силу той причины, что земля буюров расположена выше остальных областей Фарса и поэтому здесь чаще выпадают осадки, полил дождь, охладивший пепел, оставшийся от пожара и мы смогли наступать на землю буюров, шагая по огромному пепелищу.
Никто не преграждал нам путь, потому что больше не существовало укрытий, за которыми могли бы спрятаться лучники-буюры, чтобы разить стрелами наших воинов. До войны с племенем Буюр я слышал, что их край — это рай земной, и вступив в него мы поняли: все, что говорили о его красоте и прелести, являлось истиной.
Пройдя через горы пепла, мы вступили в местность сплошь покрытую клевером и поняли, что перед нами одно из пастбищ, созданных самой природой.
У нас на берегах Джейхуна также встречаются естественные пастбища, луга и выгоны, на которых постоянно пасутся табуны лошадей, стада овец, а иногда и коров. Пастбище, встретившееся нам на земле буюров, имело протяженность в целый фарсанг и я не видел в нем ни единой овцы, лошади или коровы. Стало ясно, что племя Буюр либо не знает животноводства или же проведав о нашем наступлении, увело всех своих животных с того пастбища. Дойдя до того пастбища, я поручил Кара-хану, одному из моих отважных военачальников, отправиться вниз и привести лошадей, которых мы оставили в долине у подножия гор. Мы вначале оставили их там из за того, что предстояло подниматься наверх через препятствия, теперь же, когда полностью сгорел лес, путь стал сравнительно более легким и поэтому оставлять коней в той низине дальше было неразумным с военной точки зрения, ибо впереди теперь расстилалась ровная местность, по которой выгоднее всего было следовать верхом и вести боевые действия силами конного войска.
Кара-хану я также поручил доставить снизу корм для лошадей, хотя и обнаружили мы пастбище на земле Буюров, я не хотел, чтобы наши кони насыщались их свежей травой. Потому что в военном походе и боевой обстановке лошадям надо давать сухой корм, в противном случае им раздует животы и они выйдут из строя.
После того как наших коней доставили наверх, мы имея возможность двигаться быстрее, постепенно вышли на плоскую равнину, сплошь покрытую зеленым клевером. Я чувствовал, что воины племени буюр не станут нападать на нас на этой плоской равнине, ибо ведают, что сделав это, они погибнут. Я предвидел, что они изберут для боя лесистую, либо гористую местность. Через два дня похода по земле буюров мы достигли берега полноводной реки. Поскольку дело было не весной, разлива на той реке не наблюдалось, мы спокойно перешли ее вброд, вода достигала брюха лошадей и я заметил, что в весеннюю пору, в период волнения, ее не пересечь вброд, понадобится лодка.
Мне сказали, что в том крае есть еще две реки, такие же полноводные как и эта. Хотя воды ее свободно достигали дальних берегов, я не видел вблизи ничего похожего на поля или фруктовые сады и было сказано, что жители земли Буюр не знают земледелия и никогда не пользовались ни плугом, ни лопатой и никому из правителей Фарса не удавалось заставить их заняться сельским хозяйством. Мне тоже не было интереса заставлять племена буюр заняться земледелием, ведь я пришел лишь для того, чтобы достойно наказать их за содеянное ими зло.
В тот день, когда показалась полноводная река, которую мы пересекли, передовой дозор передал, что они добрались до гористой местности, о которой им пока не известно — проходима она или нет. Еще через час дозор сообщил, что гору нельзя перейти напрямую и он надеется обойти ее. Еще одно донесение уведомляло, что к востоку от той горы обнаружена тропа, но на ней стоит заслон из воинов-буюров, этот заслон нельзя пройти, поскольку буюры расположились на возвышенностях и возможно начнут сбрасывать камни сверху и в результате, могут уничтожить всех воинов дозора.
Я велел передать дозорным, чтобы оставались вблизи той тропы и направил туда Кара-хана с двумя тысячами воинов, чтобы изучил обстановку вокруг той тропы и выяснил, проходима она или нет. Когда вражеские воины занимают господствующие высоты вокруг горной дороги и готовы сбрасывать с них камни на головы наступающих, прежде всего их следует выбить с тех высот.
Для чего окружается весь район и засевший наверху враг должен погибнуть от голода и жажды. Сопровождавшие меня уроженцы Фарса сказали, что в горах бесполезно устраивать окружение. Потому что в тех местах достаточно воды и дичи, а кроме того растут дубы, плоды которых буюры растерев с помощью двух камней, превращают в муку, из которой пекут хлеб. Одна из основных причин того, почему буюры не занимаются земледелием, заключается так же и в том, что они не испытывают тяги к пшеничному хлебу, чтобы заняться земледелием и на их вкус хлеб, выпеченный из муки дубовых плодов не уступает пшеничному.
Кара-хан сказал: «О эмир, если прикажешь, я прорвусь по той дороге со своими воинами». Я ответил: «Я не сомневаюсь в твоей отваге, знаю что ты смел, как и все твои воины, но я не желаю их терять понапрасну, ибо в этом случае допущу не только их гибель, но и то, чтобы
