– Ничего себе!

– Факт. Можешь не сомневаться: если найдутся хоть какие-то приличные планеты, куда можно эмигрировать, эмиграция примет чудовищные масштабы. Тут-то и пригодится твой движитель. С его помощью человечество вполне сможет распространиться среди звезд. И им придется торговаться.

– Собственно, на самом деле это не мой движитель. Его изобрели коротышки.

– Не скромничай. Он ведь теперь в твоих руках. И ты же хочешь поддержать Джастина?

– Да, конечно.

– Тогда воспользуемся движителем как предметом для торговли. Возможно, торговаться буду я сам, но это сейчас не важно. Кому-то придется заняться разведкой, прежде чем начнется массовая эмиграция. Так что организуем торговлю недвижимостью, Энди. Застолбим этот уголок Галактики и посмотрим, что он может нам предложить.

Либби задумчиво почесал нос:

– Пожалуй, выглядит вполне разумно. Только сперва побываю дома.

– Спешить некуда. Найду симпатичную яхточку тонн этак тысяч на десять, и поставим на нее твой движитель.

– А деньги где возьмем?

– Деньги будут. Создам родительскую компанию, устав которой позволит нам заниматься чем угодно, и дочерние организации для разных целей, которые будут приносить небольшую прибыль. А потом…

– Лазарус, это же все выглядит как работа… Я-то думал, будем развлекаться.

– Ерунда. Найму кого-нибудь, чтобы занимался делами фирмы, вел бухгалтерию и решал юридические вопросы – вроде Джастина. А может, и его самого.

– Что ж, тогда ладно.

– А мы с тобой будем носиться по космосу как сумасшедшие и смотреть, не попадется ли чего интересного. Так что развлечений на нашу долю хватит.

Они долго молчали – в словах не было необходимости.

– Энди… – наконец сказал Лазарус.

– Гм?

– Не хочешь попробовать тот трюк с переливанием новой крови?

– Может, когда-нибудь…

– Я вот думаю: между нами говоря, кулаками я машу уже не столь проворно, как сто лет назад. Может, моя жизнь и впрямь близится к концу. Но я точно знаю – я ни за что не взялся бы за наше предприятие, если бы не услышал про ту новую процедуру. Передо мной теперь открылась новая перспектива. Я вдруг понял, что думаю о тысячелетиях – хотя раньше меня не волновало будущее дальше недели со следующей среды.

– Похоже, ты взрослеешь, – снова усмехнулся Либби.

– Некоторые сказали бы: давно пора. Серьезно, Энди, мне кажется, что так, собственно, оно и есть. Последние два с половиной века я, если можно так выразиться, провел в подростковом возрасте. Несмотря на все прожитые годы, я знаю о самых главных вопросах мироздания не больше, чем Пегги Уэзерел. Людям – землянам – никогда не хватало времени, чтобы найти на них ответы. Возможностей много, вот только времени мало, чтобы ими воспользоваться. Когда дело доходит до главных вопросов, мы не ближе к ответам на них, чем обезьяны.

– И как ты предлагаешь искать ответ на эти самые главные вопросы?

– Откуда мне знать? Спроси снова лет через пятьсот.

– Думаешь, что-то изменится?

– Думаю, да. В любом случае у меня будет время полюбопытствовать насчет кое-каких интересных фактов. Взять, к примеру, тех джокайрских богов…

– Это были не боги, Лазарус. Не стоит их так называть.

– Конечно нет… как мне кажется. На мой взгляд, это существа, у которых имелось достаточно времени, чтобы всерьез поразмышлять. Когда-нибудь, лет этак через тысячу, я войду прямо в храм Крила, посмотрю ему в глаза и скажу: «Здорово, приятель, – что ты знаешь такого, чего не знаю я?»

– Возможно, это плохо кончится.

– В любом случае рано или поздно придется помериться силами. И то, как это закончилось в прошлый раз, мне уж точно не по душе. Во всей Вселенной не должно быть места, куда человек не мог бы сунуть нос, – так уж мы устроены, и, полагаю, для этого есть свои причины.

– А может, и нет никаких причин.

– Да, возможно, все это не более чем чья-то чудовищная шутка, лишенная всякого смысла. – Лазарус встал, потянулся и почесал ребра. – Но могу сказать тебе одно, Энди: каковы бы ни были ответы, перед тобой – обезьяна, которая намерена карабкаться все выше, озираясь вокруг и вглядываясь в даль, пока дерево выдерживает ее вес.

Журналу «Astounding» требовался роман с продолжением для публикации после «Похищенной сони» («The Stolen Dormouse») Л. Спрэга де Кампа, и Хайнлайн собрал воедино несколько сюжетов из своих рукописей: «Тени смерти», научно-фантастической эпопеи о путешествии всех долгоживущих с Земли к звездам, и «Долголетия» – на ту же тему о долгой жизни. Вместе с Кэмпбеллом они обсудили сюжет в общих чертах в ноябре 1940 года. Хайнлайн писал новый роман, «Доколе не пришли тяжелые дни», кусками с середины февраля по середину марта 1941 года, по половине главы зараз, используя редакторские замечания Кэмпбелла для формирования сюжета по мере написания.

Изначальная его концепция представляла собой умозрительное развитие терапии позитивного мышления Эмиля Куэ, популярной в 1920-е годы: «С каждым днем я чувствую себя все лучше и лучше во всех отношениях». В конечном счете подобная жизненная позиция влияла на продолжительность жизни, и люди могли убедить себя, что вместо семидесяти лет проживут двести; если ты полагаешь, что проживешь втрое дольше обычного человека, то так оно и будет.

Джона Кэмпбелла подобный аргумент не впечатлил, и он счел его «подозрительным и дурно пахнущим». Хайнлайн с ним не соглашался, но Кэмпбелл оставался непреклонен, к тому же именно он платил деньги, так что долголетие Семейств Говарда получило сочиненное на ходу генетическое объяснение: Айра Говард, богач, умерший слишком молодым в XIX веке (примерно в 1888 году), завещал свое состояние на исследования долголетия. Распорядители его средств решили применить известные законы селекции Менделя для выведения особой породы людей, предлагая вознаграждение за браки с долгоживущими родственниками. Источником данной идеи, вероятно, было «бэби-дерби Миллара», дурацкое состязание, ставшее международной новостью в Ревущие двадцатые. Чарльз Миллар, богатый канадский юрист и любитель пошутить, завещал свое состояние на проведение эксцентричных конкурсов, в числе прочего приз в полмиллиона долларов (огромная сумма в 1926 году!) женщине из Торонто, которая родит больше всего детей за десять лет. Газеты – даже журнал «Newsweek» – печатали сводки каждую неделю. (В конце концов лучшие производительницы с двенадцатью и десятью детьми оказались дисквалифицированы по формальным поводам и поделили 25 000 долларов в качестве утешительного приза; главный приз в полмиллиона долларов был поделен между четырьмя женщинами, родившими по девять детей каждая.) Чтобы поместить Семейства Говарда на космический корабль, Хайнлайну требовалось не только принудительное нарушение Ковенанта и преследование семьян ради несуществующего секрета их долголетия, но ему также был нужен харизматический пройдоха, без которого ничего бы не вышло, – и так возник Лазарус Лонг.