Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А она, что?
Не понимаю! Вот, хоть убейте меня, не понимаю! И что она в жизни ищет, чего ждёт? Какого ей принца заморского в жизни надобно?
* * *
Ночью меня разбудил телефон.
Осторожно, стараясь ничем не потревожить спавшую рядом Ленку, я выскользнул из-под одеяла и, накинув наспех халат, вышел в прихожую.
Сразу же подумалось, что это Витька, и только Витька… и никем, кроме Витьки этот тип быть не может.
Но злости на него у меня не было совершенно. Была вместо этого какая-то неловкость, что ли… неприятная какая-то неловкость, но неприятная в меру. И пройти она должна была в самое ближайшее время, сама по себе пройти…
Я подошёл к дребезжащему телефону и взял трубку.
– Слушаю, – сказал я, ожидая услышать в ответ такой знакомый Витькин треп. Но услышал нечто совершенно иное…
– Саша, ты? – послышался в трубке тихий Наташин голос. – Извини, что так поздно…
Машинально я взглянул на часы, висевшие на стенке напротив. Половина третьего.
Действительно, поздновато…
– Саша, ты меня слушаешь?
– Да, да, конечно!
Я старался ничем не выдать своего удивления от этого совершенно неожиданного её звонка. Ещё я машинально прикидывал в уме, как оно лучше звучит: «извини, что так поздно» или «извини, что так рано»?
– А что, собственно, случилось? – спохватившись, спросил я. – Может, с Серёгой что?
– О, господи! – как-то нервно проговорила Наташа, и я услышал, как она вздохнула. – Я из общежития звоню! Причём тут Серёга?
Этого я не знал, и потому ничего не ответил. Я просто стоял и, в ожидании продолжения, крепко прижимал трубку к уху.
– Саша, я… – Наташа запнулась на мгновение. – Мне… в общем, мне нужно поговорить с тобой. Это очень важно… для меня важно! И я… Алло, ты меня слушаешь? – спросила она с тревогой.
– Ну, разумеется!
Я вновь взглянул на часы напротив.
– Завтра… нет, уже сегодня… Ты ведь будешь на факультете? Вот там и поговорим обо всём. Лады?
– Завтра?
Некоторое время Наташа просто молчала, но я отчётливо слышал в трубке её учащённое взволнованное дыхание.
– А если… – несмело проговорила она, – если я приеду к тебе сегодня… сейчас? Ты не будешь против?
Я ожидал чего угодно, но только не этого.
– Что ты молчишь? Ты там не один, да?
В её голосе явственно прослушивалось странное, необычное какое-то волнение.
Ещё три дня назад я и мечтать о таком не смел. Я даже мечтать не смел о чём-то подобном ещё каких-то три дня назад…
Сейчас же…
– Ну, ясно! – сказала Наташа, и вновь я услышал, как она вздохнула. – У тебя там эта…
Я ничего не ответил. Но трубку тоже не бросил. Мне даже как-то интересно стало…
– Или ты один?
В её голосе было столько надежды, что я даже разозлился.
– Ты её любишь, да?
– Слушай, Натаха… – я старался говорить спокойно, и мне это пока удавалось. – Только не надо устраивать мне сцены ревности! Да, я её люблю! Да, она здесь! Тебе это неприятно?
Наташа ничего не ответила, но я вдруг совершенно отчётливо ощутил, как она плачет там, на своём конце провода.
Ничего не понимаю!
– Ты что, с Серёгой поссорилась?
И вновь она ничего мне не ответила.
– Слушай, Натаха, – проговорил я как можно мягче. – Ну, не надо быть такой эгоисткой! В чём, ну, в чём ты можешь меня упрекнуть?
– Я тебя ни в чём не упрекаю, – не проговорила даже, а, скорее, прошептала Наташа, и я понял, что ни ошибся: она действительно плакала. – Я знаю, что сама… сама во всём виновата! Я сама дура, и эгоистка, и… – не договорив, Наташа тихонько всхлипнула и замолчала…
– Да ни в чём ты не виновата! – сказал я устало. – Ни ты, ни я… никто из нас ни в чём не виноват. А Серёга – отличный парень, так что…
– Саша, – внезапно перебила меня она. – Скажи, только честно, а если бы я… если бы у нас с тобой снова…
Тут дверь спальни тихонько приотворилась и в коридор бесшумно выскользнула Ленка. Вот так, как и спала, без ничего. Она, я уже успел это заметить, совершенно свободно чувствовала себя обнажённой… или это естественное свойство любой красоты? Во всяком случае, глядя на неё, я вдруг почувствовал, как у меня внезапно и разом пересохло во рту.
А Ленка улыбнулась и подошла ко мне вплотную.
– Не помешала?
Наташа ещё что-то говорила, но я уже не слушал её. Осторожно положив трубку, я подхватил Ленку на руки и понёс её назад, в спальню.
– Кто звонил? – шёпотом поинтересовалась Ленка некоторое время спустя, когда мы уже просто лежали рядышком, тесно прижавшись друг к другу разгорячёнными телами. – Витька?
– Витька, – почему-то соврал я.
– Что-нибудь важное?
– Важное? – пробормотал я, всё ещё пытаясь переварить, только что услышанное признание Наташи.
Ну, почему у меня никогда не бывает просто, ясно и однозначно?! Почему всегда сложности какие-то непредвиденные вдруг возникают?!
Но ничего этого я, разумеется, вслух не сказал. Подумал только…
– Почему ты молчишь? Правда, что-то серьёзное?
– Да нет, с чего ты взяла! – я криво улыбнулся. – Что у него может быть серьёзного…
– Просто бессонница?
Я кивнул.
– Что-то в том роде…
– Из-за меня?
Я ничего не ответил, а Ленка, чуть приподняв голову, сказала тихо и как-то растерянно, что ли:
– Мне кажется, что я тебя люблю! Тебя одного!
Я осторожно привлёк её к себе, поцеловал в губы.
– Я тебя тоже люблю! И без всяких «кажется»… Просто люблю и всё!
Мне вдруг захотелось порасспросить Ленку о том, как же мы с ней всё-таки познакомились позавчера вечером. Но я почему-то так и не решился её об этом расспрашивать…
А ещё я не мог не думать о Наташе… о её, таком неожиданном, недавнем звонке. Я старался заставить себя не думать об этом её звонке… старался, но всё никак не мог заставить себя сделать это…
Было и ещё что-то, странное, неосознанное, но, тем не менее, весьма тревожащее меня своей неопределённостью. И связано это было, как не странно, почему-то всё с той же рыжей Валерией, будь она трижды неладна! Я вновь и вновь вспоминал, как бежала она вдоль улицы, прижав ладони к лицу… и всякий раз при этом что-то смутное, полузабытое больно ворочалось где-то в самой глубине моего подсознания. И всякий раз, так и не добравшись до поверхности, пропадало, словно и не было ничего…
А потом я снова
