– Я не приводил тебя сюда, Дэнни. Ты сам пришел. Потому, чтознал.

– Нет…

– Ты всегда знал, – продолжил Тони, начиная подходитьпоближе. В первый раз Тони начал приближаться к нему. – Ты – глубоко внутрисебя, там, куда не проникает ничто. Мы здесь одни, Дэнни, ненадолго. Это –«Оверлук», куда никому нет ходу, никогда. Здесь не идут ни одни часы. К ним неподходит ни один ключ и их никогда не завести. Двери никогда не открывались, ав комнатах никогда никто не жил. Но долго оставаться тут ты не можешь. Потомучто оно идет.

– Оно… – испуганно прошептал Дэнни. Стоило ему выговоритьэто, как неравномерный глухой стук сделался словно бы громче, приблизился. Ужасмальчика, всего минуту назад холодный и сдержанный, стал более насущной вещью.Теперь можно было разобрать слова. Хриплое настырное бормотание было толькогрубой подделкой под папин голос, это шел не папа. Теперь Дэнни понял это. Онзнал.

(Ты сам пришел. Потому что знал.)

– ОЙ, ТОНИ, НЕУЖЕЛИ ЭТО ПАПА? – закричал Дэнни. – ПАПА ИДЕТЗА МНОЙ?

Тони не ответил. Но ответ и не требовался. Дэнни знал. Здесьгодами тянулся бесконечный, похожий на кошмар, бал-маскарад. Мало-помалунарастала сила – тайная и негласная, как интерес к банковскому счету. Сила,присутствие, форма – все это были лишь слова, ни одно из них не имело значения.Под множеством масок скрывалось одно существо. Теперь же оно где-то искалоДэнни. Оно пряталось за папиным лицом, оно подражало папиному голосу, онооделось в папину одежду.

Но это был не папа.

ЭТО БЫЛ НЕ ПАПА.

– Я должен им помочь! – выкрикнул мальчик.

И тут Тони оказался прямо перед ним, глядеть на него быловсе равно, что глядеть на самого себя, десятилетнего, отраженного в волшебномзеркале: широко расставленные, очень темные глаза, твердый подбородок, красивовылепленный рот. Светлые, как у матери, волосы, однако черты лица повторялиотцовские, словно Тони – словно Дэниел Энтони Торранс, которым он станет в одинпрекрасный день, – был остановкой на полпути от отца к сыну, призраком обоихсразу, их сплавом.

– Ты должен постараться помочь, – сказал Тони. – Но твойотец… теперь он на стороне отеля, Дэнни. Его тянет туда. Ты тоже нужен отелю,потому что он очень жадный.

Тони прошел мимо него в тень.

– Погоди! – крикнул Дэнни. – Я… что я могу…

– Теперь он уже близко, – сказал Тони, не останавливаясь. –Тебе нужно бежать… прятаться… держаться от него подальше. Держись подальше.

– Тони, я не могу!

– Но ты уже начал, – сказал Тони. – Ты вспомнишь, о чемзабыл твой отец.

И исчез.

Где-то совсем близко раздался холодно увещевающий голосотца:

– Дэнни? Можешь выходить, док. Чуток нашлепаю, вот и все. Нуже, будь мужчиной, и дело с концом. Она не нужна нам, док. Только ты да я,идет? Когда с этой небольшой… трепкой будет покончено, останемся только мы – тыда я.

Дэнни побежал.

У него за спиной норов этого существа взломал притворнуюнормальность:

– ИДИ СЮДА, ГОВНЮК МАЛЕНЬКИЙ! СЕЙЧАС ЖЕ!

Прочь по длинному коридору, тяжело дыша, хватая ртом воздух.За угол. Вверх по пролету лестницы. Мальчик бежал, а стены, которыепростирались так высоко вверх, были такими далекими, поехали вниз; на неясномпятне ковра под ногами проступило знакомое извилистое сплетение вытканных синихи черных линий; двери опять оказались пронумерованными, за ними шлинескончаемые вечеринки, где толпились целые поколения гостей. Воздух вокруг какбудто мерцал, эхо вновь и вновь подхватывало удары молотка по стенам. Дэннисловно бы прорывался сквозь тонкую оболочку из утробы сна на ковер, застилающийпол четвертого этажа у дверей президентского люкса; рядом окровавленной грудойлежали тела двух мужчин, одетых в костюмы и узкие галстуки. Пистолетныевыстрелы давным-давно лишили их жизни, а теперь они зашевелились перед Дэнни иподнялись на ноги.

Мальчик набрал воздуху, чтобы закричать, но промолчал.

(!!!не настоящие лица! ненастоящие!!!) Под его взглядоммужчины выцвели, как старые фотографии, и исчезли.

Однако внизу молоток безостановочно лупил по стенам; слабыезвуки ударов плыли вверх по шахте лифта и лестничной клетке. Управляющая всемсила «Оверлука» в лице отца Дэнни бродила по второму этаже.

За спиной мальчика с тоненьким скрипом раскрылась дверь.

В коридор высунулся разложившийся труп женщины в сгнившемшелковом платье, пожелтевшие, теряющие плоть пальцы украшали серо-зеленыекольца. По лицу медленно ползали жирные осы.

– Заходи, – прошептала она Дэнни, усмехаясь почерневшимигубами. – Заходи, станцуем таааанго…

– Не настоящее лицо! – прошипел он. – Не настоящее!

Она встревоженно попятилась от него и, пока отступала,растаяла и исчезла.

– Где ты? – пронзительно кричало существо, но голоспо-прежнему раздавался только в голове у мальчика. Он продолжал слышать, каксущество, нацепившее личину Джека, бродит по второму этажу… и еще что-то.

Высокий воющий звук приближающегося мотора.

Тихонько ахнув, Дэнни затаил дыхание. Что это, очереднаямаска отеля, новая иллюзия? Или это Дик? Ему хотелось – отчаянно хотелось –верить, что это ПО-НАСТОЯЩЕМУ. ЧТО ЭТО В САМОМ ДЕЛЕ Дик, но мальчик не смел такрисковать.

Он отступил по главному коридору и свернул в боковой проход,шаги шелестели по ворсу ковра. Как и во сне, на Дэнни хмуро смотрели запертыедвери, только сейчас он был в реальном мире, где игры доигрывались до конца.

Он свернул направо и попал в тупик, сердце сильно колотилосьв груди. По ногам тянуло жаром. Конечно, из печных заслонок. Должно быть,сегодня – день, когда папа прогревает западное крыло и (ты вспомнишь, что забылтвой отец.) Что же? Еще чуть-чуть, и он сообразит. Что-нибудь, что может спастиих с мамой? Но Тони сказал, что спасать придется ему самому. Так что же это?

Он опустился на пол под стену, отчаянно пытаясь думать.Думать было трудно… отель все время пробовал пролезть к нему в голову… Дэннивиделась темная бесформенная фигура размахивающая из стороны в сторонумолотком, обдирающая обои… выбивающая облачка известковой пыли…

– Помоги, – пробормотал он. – Тони, помоги.

И вдруг осознал, что в отеле воцарилась мертвая тишина. Воймотора прекратился, (наверное, он был невсамделишный) прекратилось шумноевеселье, и только ветер безостановочно выл и свистел.