На этом беспокойном фоне свершались великие события, которые одновременно были и великими катастрофами: 1410 год — начало гражданской войны; 1413 год — восстание кабошьенов; 1415 год — английское вторжение и поражение при Азенкуре; 1418 год — взятие Парижа бургиньонами и последовавшая за этим резня; 1419 год — убийство Иоанна Бесстрашного на мосту в Монтеро… Убийца был убит, и роковой круг мести замкнулся, втянув Францию в непоправимые раздоры.

Так началась гражданская война. Долгое время ее называли Войной арманьяков и бургиньонов, опираясь на историков прошлого, которые видели в ней прежде всего соперничество принцев и вражду между Орлеанским и Бургундским домами. Верно, что убитый принц обладал властью и что убийца хотел ее захватить. Но достаточно ли смерти принца и столкновения двух личностей в борьбе за власть, чтобы королевство запылало? И разве в истории раннего периода гражданской войны мы можем видеть только попытки Иоанна Бесстрашного захватить власть и сопротивление принцев, противостоявших его амбициям? Разве не видим мы за столкновением принцев движение великих политических сил и, возможно, в конвульсиях гражданской войны реальный кризис в развитии государства?

Двусмысленность перемен

Когда герцог Орлеанский был мертв, а Иоанн Бесстрашный оправдан Университетом и помилован королем, добрые люди Парижа думали, что все сразу изменится: герцог Бургундский возьмет власть в свои руки, налоги будут отменены, король выздоровеет… Но Людовик Орлеанский пал не как министерство в парламентской республике. Он оставил после себя вдову и сыновей, жаждавших мести, сторонников, которым уже нечего было терять, а в правительстве и администрации — людей, привязанных не только к личности принца, но и к воплощаемой им политической программе. Никто из этих людей в ближайшее время сдаваться не собирался.

Разрыв с Авиньонским Папой

Устранение Людовика Орлеанского повлекло немедленные политические последствия. С точки зрения отношений с Бенедиктом XIII оно разблокировало ситуацию, принявшую уже угрожающий оборот. Брат короля перестал изображать из себя покорного сына Церкви перед королем, осмелившимся противостоять Папе, рискуя, подобно Исаву, потерять свое право первородства. Теперь Франция осторожно, но твердо решила порвать с авиньонским папством.

Уже в январе 1408 года Карл VI, избавившись от тревог, которые, несомненно, умело взращивал его брат, в опубликованном и зарегистрированном в Парламенте ордонансе заявил, что примет сторону нейтралитета, то есть, выйдет из послушания, если раскол не будет прекращен до дня Вознесения. В качестве последней уступки Бенедикту XIII король подождал еще три месяца, прежде чем уведомить его о своем решении. Бенедикт XIII получил этот ультиматум в середине апреля. В ответ он немедленно направил в Париж двух эмиссаров — Сансио Лопеса, известного парижанам как Санчо Луп, и Гонсальво с письмами, призывающими короля отменить январский ордонанс, в противном случае Карл будет отлучен от Церкви без дополнительного предупреждения, а королевство подпадет под интердикт. Булла об отлучении, которая была подготовлена в мае 1407 года, вступит в силу.

Санчо Луп прибыл в Отель Сен-Поль утром 14 мая, когда начиналась королевская месса. Карл VI принял от него папские письма, сопровождаемые буллой об отлучении, не прерывая службы. По окончании мессы Карл пригласил своего дядю герцога Беррийского, шурина Людвига Баварского, Иоанна Бургундского и других своих кузенов и вместе с ними прочитал письма. Тем временем посланники Папы, предугадав реакцию короля, благополучно отправились в обратный путь.

Поскольку Людовика Орлеанского уже не было, чтобы использовать ее против своего брата, булла уже никого не пугала. Она просто вызвала огромный гнев короля, принцев, Университета и жителей Парижа. Уже на следующий день Карл VI, находясь в здравом уме, приказал обнародовать новые ордонансы о выходе из послушания авиньонскому папству, подготовленные с 18 февраля 1407 года, которые регламентировали жизнь французского духовенства вне папских учреждений и провозглашали свободы Галликанской Церкви. Но нужно было сделать что-то еще, чтобы затронуть общественное мнение и успокоить тех, кто трепетал при мысли о таком чудовищном положении: быть членом Католической Церкви без Папы, иными словами, тела без головы.

Как и во времена Филиппа IV Красивого, состоялось одно из тех великих собраний, на которых двор, духовенство и народ, возбужденные пламенными ораторами, объединились в своей ненависти и неприятии этого иностранца — Бонифация VIII или Бенедикта XIII, — называвшего себя Папой. Утром 21 мая толпа, как ее и приглашали, заполнила сады королевского дворца на острове Сите. Справа расположились дворяне. Слева — прелаты, духовенство и Университет. Здесь же находились члены Парламента. На специальном помосте восседал на троне король, окруженный лилейными принцами, членами его Совета, послами Шотландии и Уэльса, а также графом Уориком, приглашенным потому, что он в это время находился в Париже. Жан Курткюисс, оратор, назначенный Парижским Университетом и представленный ректором, занял место на помосте перед королем. Его речь представляла собой яростный обвинительный акт против Педро де Луна, еретика, раскольника, врага мира и королевства, преступника, виновного в измене родине. Никто не должен больше подчиняться ему под страхом стать соучастником его преступлений и быть привлеченным к ответственности. Его деяния преступны. Его письма — "злобные и подстрекательские". В результате Университет обратился к королю с просьбой аннулировать письма так называемого Папы и арестовать его сторонников. Арно де Корби, канцлер Франции, от имени короля одобрил речь и удовлетворил эту просьбу.

Но толпа не была удовлетворена словами. Ей нужны были действия или хотя бы символические жесты. Была принесена папская булла об отлучении от Церкви. Секретари короля подняли ее, чтобы показать толпе, развернули, разрезали ножом на куски и бросили ректору, который их растоптал. Проклятие было предотвращено. Толпа вздохнула с облегчением, и, возможно, тоже самое сделал и Карл… Для завершения экзорцизма нужны были сакральные жертвы. Поэтому сержанты Шатле наложили руки на нескольких находившихся там сторонников Бенедикта XIII и покойного герцога Орлеанского, независимо от их чина, возраста и церковного сана.

Разрыв с Бенедиктом XIII был завершен. В этот день завершилась одна из глав в истории Великого церковного раскола, а для Франции — глава в истории взаимоотношений Церкви и государства. Следует признать, что политика Людовика Орлеанского, а до него — мармузетов и ранее Карла V закончилась провалом. Авиньонского Папы больше не будет. Как бы ни был он предан Франции, "старшей дочери Церкви", Святой Отец окончательно вышел из-под королевской опеки. И если бы централизованная монархия захотела добраться до Галликанской Церкви, ей пришлось бы идти другими путями, которые еще только намечались…

Конец Великого церковного раскола

Что касается актуальной проблемы — восстановления единства Церкви, то она решалась сейчас далеко от Парижа. Открылся Пизанский Вселенский Собор (впоследствии таковым непризнанный). Для его подготовки в августе 1408 года Карл VI созвал новое собрание духовенства Франции и Дофине, Пятый Парижский Собор, который под энергичным давлением канцлера Арно де Корби составил список делегатов, направляемых в Пизу,