лошади и кареты следовавших за ними дам. Но когда прибыл Карл Орлеанский, он не носил траура, а был в доспехах и при оружии, в сопровождении трехсот рыцарей и оруженосцев. Орлеанские принцы прибыли в Париж, чтобы в ответ Жану Пти почтить память Людовика Орлеанского самым торжественным собранием.

Заседание проходило в Большом зале Лувра. Как и 8 марта предыдущего года, председательствовал молодой Дофин Людовик, известный как герцог Гиеньский. Присутствовали принцы и бароны, прелаты и знатные люди, а также парижские буржуа. Отсутствовали только бургундские принцы и уехавший Людовик Бурбонский, который остался верен своему племяннику-королю, мармузетам и определенным представлениям о месте, которое должны занимать принцы в государстве. Докладчик, Тома дю Бур, аббат Серизи, говорил почти так же долго, как Жан Пти несколькими месяцами ранее, отвечая по пунктам на обвинения выдвинутые богословом. Затем Гийом Кузино, советник герцога Орлеанского, как человек, знающий закон, призвал к наказанию Иоанна Бургундского, а именно, церковным покаянием, основанием госпиталей и часовен, штрафом, изгнанием… Иоанн, чтобы искупить свое преступление, должен был провести двадцать лет за границами королевства Франция, сражаясь с неверными.

В ответ на эти требования Людовик Гиеньский от имени короля объявил молодому герцогу Орлеанскому, что с его отца сняты все обвинения, и пообещал Валентине восстановить справедливость… Но королевский Совет ограничился только довольно двусмысленным посланием герцогу Бургундскому, предписав ему, в конце концов, явиться к королю.

В итоге, выступление аббата де Серизи не возымело никакого эффекта. Но оно способствовало увеличению разрыва между двором и парижанами, воскресив проклятую память о Людовике Орлеанском. На улицах судачили, что хотя принц мертв, но его креатура все еще на местах, что в королевстве Франция мало что изменилось, что людей все еще заставляют платить налоги…

До Иоанна Бесстрашного все эти слухи конечно же быстро доходили. Стремясь всегда быть в курсе событий, он сообщил своим добрым друзьям в столице, что дела на берегах реки Мёз идут не так уж плохо. И действительно, в Париже дворяне из его партии ходили при оружии, а в замках герцога стояли верные ему гарнизоны. Тем временем столичная буржуазия и купечество были на стороже. Многие опасались, что при пособничестве сторонников герцога Бургундского Париж восстанет против королевы, принцев и правительства.

В этой напряженной атмосфере пришло известие о победе при Оте.

Похищение короля

Королеву, двор и Совет охватила паника. Иоанн Бесстрашный явно собирался идти на Париж во главе победоносной армии, которую он и не собирался распускать. Собиралось ли правительство преградить ему путь? Собирался ли король начать войну со своим кузеном, лилейным принцем и первым пэром королевства, как он когда-то поступил с герцогом Бретонским? Были собраны войска для удержания мостов через Сомму, Эсну и Уазу. Но когда королева захотела занять денег для их оплаты, парижские буржуа ей отказали. В городе, охваченном волнениями, в любой момент мог вспыхнуть бунт. Принцев охватила паника. Двор и правительство покинули Париж и уехали в Тур.

У короля был самый разгар приступа, он буквально оцепенел и не понимал, что происходит. Герцог Бурбонский и Жан де Монтегю вывезли его из Отеля Сен-Поль. Они проехали мимо монастыря целестинцев, пересекли сады и никем неузнанные добрались до порта, где их ждала лодка, на которой они перебрались на другой берег Сены. Короля сопроводили по дороге в Мелён, а парижане так и не успели воспротивиться его похищению. На следующий день, 4 ноября, королева вместе с Дофином Людовиком, и его женой Маргаритой Бургундской, также сбежала из Парижа. Герцог Беррийский и другие принцы присоединились к ним в Мелёне. Оттуда все отправились в Жьен, и далее в долину Луары. Королевская флотилия миновала Орлеан, но король, будучи слишком больным, не смог покинуть свою барку, чтобы в последний раз увидеть, "свою любимую сестру", Валентину, которая вскоре умерла.

В то время как королевская барка скользила по Луаре, герцог Бургундский в Дуэ получил через гонца, письмо от главы гильдии парижских мясников, сообщавшего, что "принцы увезли короля, королеву и Дофина". Иоанн Бесстрашный немедленно отправился в путь и 28 ноября триумфально въехал в Париж.

Бегство правительства в Тур

Действительно ли к бегству из столицы принцев побудил страх? Неужели герцог Бургундский внушал им такой ужас? И был ли он сам удивлен, узнав о переезде правительства в Тур? Вряд ли такой старый лис, как герцог Беррийский, поддался бы панике и дрогнул бы перед своим племянником и крестником, Иоанном Бургундским, с которым его политические и личные связи никогда не прерывались. Да и старый герцог Бурбонский, много повидавший на своем веку, тоже вряд ли потерял бы голову. А сторонники покойного герцога Орлеанского, все еще главенствовавшие в правительстве, привыкли скорее сопротивляться, чем отступать. Если страх и сыграл свою роль в их отъезде, то боялись они не герцога Бургундского, а народного восстания. Итальянский купец, проживавший в Авиньоне, отправивший весть в Прато, был прав, написав: "Весь народ Парижа на стороне герцога Бургундского, король, королева, их дети и принцы покинули Париж и отправились в Тур, опасаясь народного гнева".

Иоанн Бесстрашный еще в конце октября знал, что правительство собирается переехать в Тур, и послал туда гонцов. Переговоры уже велись… при посредничестве Вильгельма Баварского, графа Эно, имевшего многочисленные родственные связи как с бургундскими, так и с французскими семьями. Двумя годами ранее граф Эно выдал свою дочь Жаклин, ставшую впоследствии предметом всеобщего внимания, замуж за Иоанна Туреньского, сына Карла и Изабеллы, и принял мальчика, ставшего его зятем, у себя при дворе. Можно ли сказать, что таким образом Иоанн стал драгоценным заложником? Это было бы слишком смело. Но несомненно то, что, будучи тестем принца Франции, граф занял прочную позицию посредника.

Но и у принцев в Туре тоже был заложник и не десятилетний принц, да еще и младший. У них был сам король, источник всей законной власти. У них также были Дофин, королева и даже маленький Карл, который четырнадцать лет спустя станет Карлом VII. Это, несомненно, было причиной переезда в Тур, по крайней мере, в той же мере, что и "страх перед гневом народа". Владение королем отныне станет главной темой сражений между сторонами, а эпизод похищения короля будет часто повторяться, как навязчивое воспоминание или как цель заговора, удавшегося благодаря смелости осуществивших его людей.

Шартрский мир

Между Парижем и Туром происходил обмен письмами и посольствами. Переговоры продолжались три месяца. Но все знали, начиная с итальянцев, которые всегда были хорошо осведомлены, что скоро будет достигнуто соглашение, "к чести Бургундии". Валентина Висконти умерла 4 декабря, и на данный момент честь Орлеанского дома мало что значила.

Хотя исход переговоров был предрешен, некоторые детали их хода свидетельствуют о бурной политической активности. К принцу крови, герцогу Бургундскому, правительство засевшее в Туре послало одного из  мармузетов, Жана де Монтегю. И потребовалась все влияние Вильгельма, графа Эно, чтобы убедить Иоанна Бесстрашного рассматривать этого выскочку как посланника короля.

Парижане, в свою очередь, отправили в Тур представителя купеческих гильдий и делегацию горожан, чтобы потребовать возвращения короля в столицу. Герцог Беррийский, как принц традиционно чуткий к общественному мнению и стремящийся поддерживать хорошие отношения