– Мы? – Майяри удивлённо уставилась на него.

– Мы, – подтвердил господин Шидай. – Я и ты. Видишь ли, Ранхашу сложно понять нас, он ещё не сталкивался с безвозвратными потерями тех, кто ему дорог. А мы сталкивались. И ты знаешь, если вдруг сам Ранхаш сойдёт с ума и начнёт убивать всех, я предпочту принять его сторону, но не убить. Потерять его страшнее, чем потерять всех остальных. Так что если твоему брату ещё можно помочь, то постараемся сделать это.

– А если нет? – в душе завязался узел отчаяния.

– Мы постараемся что-нибудь придумать. Но для этого мне нужно знать, что же с ним произошло.

Беседа прервалась из-за подавальщицы, и девушка с лекарем в молчании подождали, пока та расставит тарелки, бутылки и стаканы. В нос тут же навязчиво полез запах грибной похлёбки, и Майяри неожиданно сглотнула набежавшую слюну. В желудке засосало, и она неуверенно уставилась на ложку. Тем временем господин Шидай налил в её стакан густое тёмно-тёмно-красное вино с сильным ягодным ароматом, а себе плеснул что-то прозрачно-жёлтое и крепко пахнущее. Майяри недовольно шевельнула ноздрями.

– С Ранхашем-то особо не попьёшь, – прикрыв глаза, лекарь с блаженным видом вдохнул запах своего напитка. – Сам пить не может и мне не разрешает.

– Вы недавно напились, – неодобрительно напомнила девушка. Сама она пьяного господина Шидая не видела, но раз это не нравится господину Ранхашу, значит, причина есть.

– Это была дружеская встреча, – мужчина сделал глоток и шумно выдохнул. – Эх, хороша! Ты ешь-ешь. Последний раз нормально, наверное, вчера ела.

Майяри всё же взяла ложку и, осторожно зачерпнув похлёбку, поднесла её ко рту. Вкус оказался таким же отменным, как и запах. Наваристый мясной бульон, солёный и с крепким грибным вкусом. Желудок одобрительно заурчал, и девушка заработала ложкой чуть быстрее. В конце концов, думать о побеге лучше на сытый желудок.

Думать определённо стало проще, но мысли потекли уже в противоположное от побега направление. Майяри с сомнением посмотрела на лекаря, который с энтузиазмом доедал похлёбку, и задумчиво пошуровала ложкой, вылавливая кусочки грибов.

– Моего брата казнили, – всё же сказала она.

– Вот как? – Шидай спокойно взглянул на неё и придвинул к себе кашу. – Но выглядел он очень живым.

Спокойная реакция лекаря расположила Майяри к большей откровенности, и она продолжила:

– У хаги очень жестокие традиции в отношении тех, кто встал на путь тёмного. Они не ждут, когда он поддастся жажде силы, и сразу убивают. Зачем ждать, когда он станет безумным и будет готов на всё ради камней? Проблему нужно истреблять на корню.

– Знакомое выражение… – задумчиво протянул господин Шидай.

Майяри тоже вспомнила о харене.

– Так твой брат поглотил камень?

– Да, но он не хотел этого. Камень сам упал на него, сорвался с ветки, когда мы гуляли под деревьями, – брови лекаря непонимающе изогнулись. – Он совсем этого не хотел. Но ему никто не поверил, да и в целом было неважно, сам ли он его коснулся или нет. Он встал на путь тёмного. Его убили в тот же день, – ложка неприятно шкрябнула по дну тарелки. – Забили палками в назидание остальным, переломали ему все кости, а после выбросили за ворота на съедение хищникам. Я видела всё это, – голос Майяри упал до шёпота. – Мне было десять, когда брата не стало, а кроме него у меня больше никого не было.

– А сколько ему было? – напряжённо уточнил господин Шидай.

– Четырнадцать.

Мужчина помрачнел.

– Как видите, хаги – одна из самых отвратительных рас. Они не дают своим потомкам права на ошибку. Если они узнают, что я встала на путь тёмного, то такая же казнь будет ожидать и меня.

– Ну не надо всех под одну гребёнку… – осудил девушку оборотень. – Далеко не все хаги такие. Я, если честно, впервые слышу о таком обычае, а прожил я немало. Вспомни того же Харийда. Он из равнинных хаги, и у них принято поддерживать оступившихся, чтобы они не поддались зову крови. Конечно, бывает, что их усилия оказываются напрасными, и тогда ради безопасности остальных приходится убивать обезумевшего сородича, но это не показательные казни, а суровая необходимость. То, о чём рассказала ты… – Шидай осёкся. – Я не могу представить себе, как можно так поступать с детьми.

– Мы не были детьми, – отозвалась Майяри. – Точнее, я была ребёнком, а Ёрдела никогда таковым не считали.

– Ёрдел? Интересное имя…

– Он был очень сильным, добрым… – голос девушки сорвался. – И он бы смог устоять перед жаждой силы. Он был таким волевым, целеустремлённым… А теперь… Теперь я даже не знаю, что он из себя представляет. И как он выжил после такого?!

Шидай ненавязчиво подпихнул к девушке стакан с вином, но та, шмыгнув носом, взглянула на выпивку неодобрительно.

– Хреново, – не постеснялся в выражении Шидай. – Ты уж прости за откровенность, но после такого немудрено и умом тронуться. Боюсь, сломали ему не только кости. Знать бы ещё, что у него в голове творится.

– Господин, – Майяри умоляюще посмотрела на него.

– Ой, да брось ты это! – отмахнулся Шидай. – Пока не разберёмся, что там в его головушке, ничего предпринимать не будем. Ты мне только скажи, а что с твоими родителями? Они мертвы? Я просто не могу по-другому объяснить то, что они не вмешались.

– Да, они умерли под обвалом, – неохотно призналась Майяри.

– Хаги и не смогли остановить камнепад? – удивился лекарь.

– Когда горы гневаются, силы отказывают, – пожала плечами девушка.

– Вот как? Оказывается, у хаги немало ограничений. А родители твои были хорошими… м-м-м… хаги?

– Я их никогда не знала, поэтому предпочитаю думать, что они были хорошими. Но, вероятно, я ошибаюсь: в общине мне всегда ставили их в пример, мол, я не достойна быть их дочерью. Меня это так-то мало расстраивало, я их вообще не помню. Брат и тот почти ничего не помнил о них.

– Раз не помните, значит, были хорошими, – решил Шидай. – Ешь давай, нам с тобой понадобится много сил, чтобы уболтать одного упёртого харена не делать ничего, о чём он потом сильно пожалеет. А пока ешь, расскажи, как ты жила после смерти брата.

– Больно много вы хотите знать, – девушка мрачно посмотрела на него.

– Любопытство – главный минус старости, – обезоруживающе улыбнулся лекарь. – Кушай и рассказывай, только не подавись.

Всё-таки господин Шидай очень хитрый. Тот же харен почти ничего из неё вытянуть не смог, а вот лекарь уже и о брате её кое-что знает, и о родителях, и вот теперь о её жизни допытывается. И Майяри чувствовала, что расскажет.

– Я заняла место брата… – помедлив, она всё же добавила: – Он занимал особое место в общине. И первые несколько лет я жила с жаждой мести. Потом устала ненавидеть и захотела просто изменить свою судьбу, пожить так, как мне хочется. Я постоянно сбегала, но мне не везло, меня ловили. Удача улыбнулась мне больше шести лет назад, я смогла выбраться из Сумеречных гор и затеряться на территории Салеи. Потом два года бродяжничала, пыталась узнать и понять жизнь здесь и в конце концов поступила в санаришскую школу.