– Возможно, – возразил Мэтью, взял колыбель и направился к выходу. – Мою заботу.

– К этому времени все должно было бы работать, – сказала я молодой ведьме, сидящей передо мной.

Ее послала ко мне Линда Кросби. Посетительница хотела узнать, почему ее защитное заклинание утратило силу.

Запертая врачами в стенах Клермон-Хауса, я вдруг стала главной специалисткой по магической диагностике. Я выслушивала рассказы о неудачных случаях экзорцизма, о заклинаниях, дающих не те результаты, и о неуправляемой магии стихий. Потом предлагала советы. Едва Аманда наложила заклинание, я сразу же увидела, в чем проблема. Когда она произносила слова, к синим и зеленым нитям вдруг примешалась красная. Эта нить дотянулась до узлов с шестью перекрестьями, находящихся в сердцевине заклинания. В результате грамарий оказался сдавленным и перекрученным, а намерения заклинания потеряли ясность. Вместо того чтобы оберегать Аманду, заклинание превратилось в магическое подобие рассерженной собачки чихуа-хуа. Оно рычало и щелкало зубами на каждого, кто приближался к ведьме.

В комнату заглянула Сара:

– Здравствуй, Аманда. Ну как, узнала то, за чем приходила?

– Спасибо Диане. Она мне все объяснила, – ответила Аманда.

– Прекрасно. Тогда я тебя провожу.

Я откинулась на подушки, с грустью наблюдая за уходом Аманды. С тех пор как врачи с Харли-стрит прописали мне постельный режим, число моих посетительниц значительно уменьшилось.

Утешало лишь то, что у меня нет позднего токсикоза беременных. Точнее, нет его типичного проявления, как у теплокровных. Анализы не обнаруживали белка в моче, а давление было ниже нормы. И тем не менее я распухала, меня тошнило. Боли в плече так и не проходили. Эти симптомы ни жизнерадостный доктор Гаррет, ни его коллега доктор Шарп, чья фамилия соответствовала характеру этой женщины[45], уже не могли игнорировать. Особенно после того, как Изабо сообщила врачам, что я супруга Мэтью Клермона.

Но меня вовсе не утешал видоизмененный постельный режим, на который они меня обрекли вплоть до рождения близнецов. Доктор Шарп надеялась, что это случится не раньше чем через месяц, хотя ее обеспокоенный взгляд указывал на чрезмерную оптимистичность прогноза. Мне было позволено выполнять легкий комплекс растяжек под наблюдением Амиры и дважды в день гулять по саду, но не более десяти минут. Подъем по лестнице, стояние на одном месте и поднятие минимальных тяжестей были категорически запрещены.

Ожил мой мобильник на боковом столике. Я потянулась за ним, надеясь увидеть сообщение от Мэтью.

Вместо сообщения я увидела снимок парадной двери Клермон-Хауса.

Только сейчас я заметила необычную тишину в доме, нарушаемую лишь тиканьем многочисленных часов.

Потом скрипнули петли входной двери. Следом раздался другой звук, словно по мрамору протащили что-то деревянное. Не раздумывая, я вскочила с кровати. Меня шатало. Мои ноги совсем ослабли от вынужденной неподвижности.

Через мгновение в комнате появился Мэтью.

В первые минуты – какими же длинными они были! – мы могли только упиваться видом друг друга. Всклокоченные волосы Мэтью слегка курчавились от влажного лондонского воздуха. На нем был серый свитер и черные джинсы. Тонкие морщинки вокруг глаз свидетельствовали о пережитом стрессе.

Мэтью медленно пошел ко мне. Я хотела подпрыгнуть и побежать к нему, но что-то в его взгляде удержало меня на месте.

Наконец Мэтью оказался рядом. Кончиками пальцев он коснулся моей шеи, безотрывно глядя мне в глаза. Его большой палец скользнул по моим губам, и они стали жаркими от прилившей крови. Мой муж немного изменился. Его подбородок стал еще жестче, губы были плотно сомкнуты, а глаза наполовину прикрыты веками.

Мэтью снова провел по моим губам, и они разошлись.

– Я скучал по тебе, mon coeur, – хрипло произнес он.

Потом с той же решимостью, с какой подходил ко мне, Мэтью наклонился и поцеловал меня.

Моя голова закружилась. Подумать только: Мэтью здесь! Руки вцепились в его свитер, словно это могло удержать мужа от исчезновения. Я все-таки попыталась встать и по-настоящему его обнять. Но из недр горла Мэтью вырвался звук, очень похожий на рычание. Другой рукой он погладил мне спину, бедро и остановился на животе. Кто-то из малышей сильно лягнулся, словно упрекая отца за долгое отсутствие. Мэтью улыбнулся. Палец, гладивший мои губы, теперь едва касался жилки за ухом. Только потом Мэтью обратил внимание на комнату, книги, цветы и фрукты.

– Я прекрасно себя чувствую. Немножко тошнило и плечо побаливало. Всего лишь, – торопливо произнесла я.

Медицинское образование Мэтью наверняка уже подхлестывало его разум, заставляя перебирать все самые жуткие диагнозы.

– Давление в норме. И малыши развиваются как надо, – добавила я.

– Фернандо мне говорил. Прости, что меня не было рядом.

Его пальцы нежно массировали мою затекшую шею. Впервые после Нью-Хейвена я позволила себе расслабиться.

– Я тоже по тебе скучала.

Переполненное сердце не позволяло сказать больше. Но Мэтью и не требовались мои слова. Он подхватил меня на руки и понес.

Наверху Мэтью уложил меня на просторную кровать, где мы спали несколько веков назад, когда жили в Блэкфрайерсе. Он молча меня раздел, внимательно изучая каждый дюйм моего тела. Со стороны это выглядело так, будто он неожиданно набрел на нечто редкое и драгоценное. Все действия совершались в полном молчании. Говорили его глаза и нежность прикосновений.

Несколько часов подряд Мэтью, если так можно выразиться, возвращал меня себе. Его пальцы стирали следы всех вампиров, демонов, ведьм и людей, с кем я общалась после нашего расставания. Потом Мэтью позволил мне его раздеть. Было приятно ощущать, с какой скоростью его тело отвечало моему. Я вспомнила четкие предупреждения доктора Шарп об опасности любых сокращений маточных мышц. Я не могла себе позволить снять сексуальное напряжение привычным образом, но мое вынужденное игнорирование потребностей тела не означало, что Мэтью должен делать то же самое. И тем не менее, когда я потянулась к нему, Мэтью остановил мою руку и крепко меня поцеловал.

«Вместе, – мысленно произнес он, и я услышала. – Вместе или никак».

– Фернандо, только не говори мне, что не можешь его найти, – заявил Мэтью, не заботясь о логичности своих слов.

Разговор происходил на кухне Клермон-Хауса. Мэтью готовил яичницу, одновременно поджаривая ломтики хлеба. Диана отдыхала наверху и даже не подозревала о мини-конференции в полуподвале, где помещалась кухня.

– Я и сейчас считаю, что нам нужно обратиться к Джеку, – сказал Фернандо. – Он хотя бы помог нам уменьшить число вариантов поиска.