– Нет. Я не хочу втравливать Джека. – Мэтью повернулся к Маркусу. – С Фиби все в порядке?

– Она находилась на волосок от беды, – мрачно ответил Маркус. – Знаю, ты не одобряешь желание Фиби стать вампиршей, но…

– Я даю свое благословение, – перебил сына Мэтью. – Только найди того, кто сделает это надлежащим образом.

– Спасибо. Уже нашел… Слушай, Джек просил разрешения навестить Диану, – помявшись, добавил Маркус.

– Пусть приходит сегодня вечером. – Мэтью ловко переложил яичницу на тарелку. – Заодно доставит колыбели. Ждем его около семи.

– Я передам ему, – пообещал Маркус. – Что-нибудь еще?

– Да, – сказал Мэтью. – Должно быть, кто-то снабжает Бенжамена сведениями. Если не удается найти самого Бенжамена, нужно искать его осведомителя. Или осведомительницу.

– А потом? – спросил Фернандо.

– Доставить их ко мне, – ответил Мэтью, покидая кухню.

Три дня подряд мы провели с Мэтью вдвоем в громадном пустом доме. Все это время мы почти не размыкали объятий, говорили мало. Вынужденные расставания длились считаные минуты, когда Мэтью спускался вниз, чтобы приготовить мне еду или принять деликатесы, доставленные из ресторана отеля «Коннот». Отель наверняка заключил с Мэтью бартер: еда в обмен на вино. Дом покинуло несколько ящиков «Шато Латур» 1961 года. За это я получала малюсенькие порции изысканных блюд, вроде перепелиных яиц вкрутую, помещенных в гнездо, свитое из съедобных водорослей и нежнейших равиоли. Последние были начинены такими же нежнейшими белыми грибами. Шеф-повар ресторана уверял Мэтью, что это кулинарное чудо прилетело из Франции сегодня утром.

На второй день мы с Мэтью решились поговорить. Порции слов были такими же маленькими и переваривались вместе с деликатесами из «Коннота», находящегося в нескольких улицах от нас. Мэтью рассказывал об усилиях Джека сохранять самообладание, что было непросто в окружении неуемного потомства Маркуса. Потом он с восхищением заговорил об умелом поведении самого Маркуса, сумевшего обуздать ораву своих детей и внуков. Все они носили имена, достойные героев бульварных приключенческих романов XIX века. С меньшей охотой Мэтью поведал о своей внутренней борьбе. Он сражался не только с приступами бешенства крови, но и с желанием все бросить и оказаться рядом со мной.

– Без твоих снимков я бы точно сошел с ума, – признался Мэтью; его длинный холодный нос проехался по моей спине и уткнулся в шею. – Виды мест, где мы жили, цветы в саду, пальцы твоих ног на краю ванны. Все это не давало мне окончательно потерять рассудок.

Свою историю я рассказывала с медлительностью, достойной вампира, все время следя за реакцией Мэтью, чтобы в нужный момент сделать паузу и позволить ему переварить события, произошедшие со мной в Лондоне и Оксфорде. Я рассказала, как мы нашли Тимоти и последний лист из Книги Жизни. Рассказала о встрече с Амирой и возвращении в Олд-Лодж. Я показала Мэтью свой пурпурный палец и передала слова богини о том, что за обладание Книгой Жизни мне придется отдать нечто дорогое для меня. Я с предельной откровенностью рассказала о стычке с Бенжаменом, ничего не утаив. Поведала о своем провале, когда магия ведьмы оказалась бессильна против этого исчадия. Рассказала, как он обошелся с Фиби, и передала слова его прощальной угрозы.

– Если бы я не колебалась, Бенжамен был бы сейчас мертв.

Сотни раз я прокручивала в мыслях это событие и до сих пор не понимала, почему мне не хватило решимости.

– Сначала Жюльет, а теперь…

– Не упрекай себя за то, что не смогла убить. – Мэтью приложил палец к моим губам. – Смерть – тяжелое ремесло.

– Как думаешь, Бенжамен по-прежнему в Англии? – спросила я.

– Не здесь, – твердо произнес Мэтью, поворачивая меня лицом к себе. – Он никогда не появится рядом с тобой.

«Никогда – это просто долгое время». У меня в памяти вдруг всплыло предостережение Филиппа.

Я отпихнула все тревоги и крепче обняла мужа.

– Бенжамен бесследно исчез, – сказал Эндрю Хаббард. – Это его обычный трюк.

– Не совсем бесследно. Адди утверждает, что видела его в Мюнхене, – сообщил Маркус. – Она предупредила своих собратьев-рыцарей.

Пока Мэтью находился в XVI веке, Маркус расширил братство, допустив туда женщин. Он начал с Мириам, а та назвала ему остальных. Мэтью не знал, считать это безумством или проявлением гениальности, но, если это поможет отыскать Бенжамена, он готов закрыть глаза на нарушение традиций. В прогрессивных идеях Маркуса Мэтью винил не сына, а ученую даму Кэтрин Маколей[46], некогда бывшую его соседкой. Ее воззрения тогда сильно повлияли на Маркуса, недавно ставшего вампиром. Он многое почерпнул из ее прекраснодушных рассуждений.

– Можно обратиться к Болдуину, – предложил Фернандо. – Он сейчас в Берлине.

– Обождем, – возразил Мэтью.

– Диана знает, что ты разыскиваешь Бенжамена? – спросил Маркус.

– Нет, – ответил Мэтью, унося жене тарелку с очередным деликатесом из «Коннота».

– Пока не знает, – пробормотал Эндрю Хаббард.

В тот вечер трудно был сказать, кто сильнее переполнен радостью от встречи со мной: Джек или Лоберо. Поначалу я видела лишь невообразимое сплетение лап и ног. Затем Джеку удалось расцепиться со своим любимым псом, однако Лоберо запрыгнул на подушку моего диванчика в Китайской комнате и торжествующе залаял.

– А ну вниз, Лоберо! – скомандовал Джек. – Так и сломать недолго. – Джек нагнулся ко мне и уважительно поцеловал в щеку. – Здравствуй, бабушка.

– Это еще что такое? – возмутилась я, беря его за руку. – Прибереги свои нежности для Изабо.

– Говорил же я тебе, что Диане это не понравится, – улыбнулся Мэтью.

Он щелкнул пальцами, указав Лоберо на пол. Пес опустил передние лапы, но задние и все его собачье тело крепко прижималось ко мне. Мэтью пришлось щелкнуть еще раз. Только тогда Лоберо слез окончательно.

– Мадам Изабо настаивала на соблюдении определенных правил. Она говорила, что мне придется совершить два крайне отвратительных поступка, прежде чем она позволит называть ее бабушкой, – сказал Джек.

– И тем не менее ты до сих пор называешь ее мадам Изабо? – Я изумленно посмотрела на него. – Что тебя удерживает? Уже несколько дней, как ты вернулся в Лондон.

Джек опустил глаза. Его губы изогнулись в предвкушении более изощренных проделок.

– Видите ли, мадам, я старался зарекомендовать себя с лучшей стороны.

– Мадам? – застонала я и кинула в него подушкой. – Это еще хуже, чем бабушка.

Джек мужественно принял удар подушки в лицо.

– Фернандо прав, – сказал Мэтью. – Твое сердце знает, как называть Диану, даже если твоя глупая голова и вампирский этикет внушают тебе иное. А теперь помоги внести подарок, который мы приготовили для твоей матери.