одной стороны, и между общим и универсальным, с другой. Патологический ирреализм мании величия (folie des grandeurs) или параноидального бреда проявляется, в частности, в том, что акторы затягивают до бесконечности момент кризиса, беспрерывно выдвигая интерпретации ситуации, ставящие под сомнение саму реальность. Действительно, прекращение действия в ситуации кризиса является приемлемым только в том случае, если акторы проявят готовность к поиску согласия. Чтобы обсуждение не было рассмотрено как патологичное, оно должно быть направлено на разрешение спорной ситуации в соответствии с аргументами, выдвинутыми сторонами.

Момент истины суждения

Обсуждение, направленное на вынесение суждения, подчиняется как требованиям составления аргументированного лингвистического протокола, так и необходимости основывать аргументы на доказательствах, осуществляя констатации, которые нацелены на восстановление реальности, сотрясенной кризисом. Характер речи в суждении приспосабливается как к риторическим требованиям аргументации, так и к требованиям научного поиска истины. Внимание к аргументационным операциям предполагает анализ условий легитимности и связности, которым должно отвечать вынесенное суждение, чтобы принять завершенную форму протокола. Именно этот аргумен-тационный аспект обоснования справедливости рационализируется в политической философии, теориях справедливости и риторике, когда она сохраняет связь с нормативными дисциплинами.

То, что является важным в этом ракурсе, — это обосновать справедливость решения, представить его не как простое приспособление к обстоятельствам, а придать ему общее значение, обеспечивающее его приемлемость и действенность (validite) в других ситуациях, в другом месте и времени. Принятие сторонами окончательного решения и согласованное прекращение анализа ситуации, подобного судебному следствию (enquete), являются более важными для суждения, чем учет того, что последует за ним при возобновлении действия. Сосредоточение действия на принятии решения приводит к формированию пространства общего обсуждения, в котором имеет значение лишь логическая связность обмениваемых аргументов.

Но суждение включает в себя не только аргументационные аспекты коммуникации. Это также и момент истины, когда акторы, чтобы придать значение занимаемой ими позиции, должны квалифицировать присутствующих людей и вещи, выявить их реальные качества и перейти от связности аргументации к испытанию фактами. При построении доказательств следует учитывать отношение лингвистического протокола к реальности, что предполагает постоянное использование в речи отсылок к референтам (обращение к объектам внеязыковой действительности). Реальность должна быть представлена в виде лингвистического протокола, который дает контролируемый отчет о фактах и регистрирует их в форме, отстраненной от локальных случайных обстоятельств (contingences). При помощи такого протокола становится возможным перенести факты за пределы данной ситуации независимо от того, кто высказывает или передает суждение. Однако такое совместное определение границ того, что является значимым, не является необходимым во всех формах действия. Только в том случае, когда такое определение имеет место, можно говорить о конфигурации, соответствующей понятию ситуации. Динамика судебного процесса с его критическими высказываниями, проверками и возобновлениями следствия может служить примером создания подобных ситуаций. Она способствует объективации элементов, которые были вовлечены в качестве доказательств. Суждение, которое подкрепляется фактами, должно выявить в людях и вещах то, что превосходит локальное незамедлительное действие и обеспечивает их существование. Именно поэтому для идентификации ситуации требуется приостановка действия, чтобы установить его релевантность.

Напряженность суждения и квалификация неуловимых свойств людей

Рассматривая вопрос о вынесении суждения как проблему, мы старались подчеркнуть внутреннее напряжение, довлеющее над чувством справедливости. Это напряжение возникает тогда, когда нужно перейти от построения, подчиняющегося требованию строгой формулировки суждения, к интегрированию суждения в динамику действия. Чтобы выявить это напряжение, нужно задуматься о прагматических последствиях суждения и мысленно представить себе, какой бы была ситуация после суждения при восстановлении прерванного взаимодействия людей. Это напряжение незаметно, когда суждение рассматривается в момент своего вынесения в форме протокола испытания и, соответственно, в форме общих квалификаций людей.

Это напряжение может быть схематично представлено следующим образом. Разрешение спора в испытании требует квалификации способностей людей в определенном отношении, то есть в рамках мира, и в состоянии величия, обеспечивающем совпадение ожиданий. В суждении фиксируется, таким образом, отношение между способностью людей и действием. Но, как мы показали при обосновании модели града, квалификация является приемлемой с точки зрения чувства справедливости только в том случае, если положения величия не закрепляются за людьми. Эта модель направлена на согласование двух трудно совместимых требований: требования порядка, ранжирования, необходимого для того, чтобы были возможны действия с другими людьми, которые не выливались бы в споры, и, с другой стороны, требования общности человеческой природы. Принцип основополагающего равенства всех людей накладывает запрет на окончательное фиксирование иерархии между людьми. Окончательное закрепление квалификаций за людьми, какими бы они ни были, привело бы к разрушению человечества и к формированию шкалы, в которой различные положения были бы более или менее человечными. Свойства, намертво закрепляемые за людьми и вещами, конечно, позволяют выстраивать ожидания. Но они противоречат концепции общности человеческой природы, равно как и препятствуют признанию неопределенности, составляющей саму суть человеческих действий.

Когда суждение вводится вновь в последовательность действий, то одно из следствий запрета на закрепление качеств выражается в необходимости всегда оставлять открытой возможность для нового присвоения положений величия в ходе нового испытания, в котором перераспределяются положения людей и вещей. Действительно, способности людей раскрываются при испытании вещей. Но это требование предполагает также и то, что нельзя смешивать положения людей с самими людьми.

Так мы переходим от подхода, основанного на принципе общности человеческой природы, на принципе равенства и недопустимости сущностной иерархии между людьми (этот подход свойственен построениям политической философии, направленным на обоснование общего блага, и теориям справедливости), к подходу, в котором учитывается неуловимость качеств и свойств людей и невозможность заключения их в рамки квалификации, суммирующей знание об их способностях. Критическое напряжение между двумя требованиями модели града (упорядочивание положений величия и общность человеческой природы) заложено в самом отношении между вынесением суждения и его последствиями.

Погружая суждение в пространство действия, мы вновь сталкиваемся с трудностью совмещения этих двух требований (требования упорядочивания и требования общности человеческой природы), напряжение между которыми было смягчено в формальной модели общего блага. Требование квалификации должно быть интегрировано в онтологию человека, в которой признается как существование бытия в промежутке между действиями (что предполагает способность человека к квалификации и суждению), так и неисчерпаемый и, соответственно, полностью не познаваемый характер человеческих сил, что существенно ограничивает возможность опоры на суждение для установления того, как следует вести себя с другими людьми. Вынесение суждения — это результат ретроспективной работы по анализу ситуации, своего рода «расследование»

(enquete), направленное на квалификацию того, что произошло, и на стабилизацию взаимных ожиданий, поскольку оно позволяет наметить будущие способности. В этом смысле вынесенное суждение может всегда столкнуться с обвинением в попытке целиком и