нет времени! Я не позволю ему умереть. К тому же его никто не видел. Ты же слышал, что он сказал? Мы что-нибудь придумаем.

– Мы не знаем наверняка.

– Если ты не со мной, то хотя бы помоги мне переложить его в повозку.

Фенсу вздохнул. В этом отношении Мария была похожа на Элли. Уж если что решила, бесполезно пытаться переубедить. Все равно что говорить со скалой. Элли принесла бинты, и Фенсу как мог наложил повязку.

Дорога до Мдины получилась на редкость долгая. Каждая кочка, каждый толчок передавались через деревянные колеса повозки. Мария ехала сзади с Якобусом, а Фенсу правил.

– Ты убьешь его, если не будешь ехать осторожнее, – говорила Мария на каждом ухабе, но что мог поделать Фенсу?

В Мдине она постучала в дверь Каллуса. К ее удивлению, доктор не спал. Ей показалось, что в доме кто-то разговаривает. Похоже было, что у Каллуса проходит какой-то консилиум. Он вполголоса поздоровался, прикрыв за собой дверь:

– Мария! Господи, что случилось?

– Пожалуйста, доктор, с Якобусом беда! Ему нужна ваша помощь!

Каллус зашел в дом и вернулся с фонариком. Якобус лежал без сознания. Каллус осмотрел его грудь и плечо.

– Что произошло? – спросил он.

Фенсу взглянул на Марию, затем объяснил:

– Он ведь птицелов. Охотился на скалах. Упал на острые камни.

– Посреди ночи?

– Мы только что нашли его.

– Такое мне здесь нормально не вылечить.

– Пожалуйста! – умоляющим голосом произнесла Мария. – Вы должны ему помочь.

– Разумеется, но у него серьезная рана. Я не смогу предоставить ему необходимое лечение здесь, в Санту-Спириту. В больнице госпитальеров есть один человек. Хирург, француз из ордена.

– Рыцарь? – Мария в панике покачала головой; вот уж с кем ей совсем не хотелось иметь дело, ведь рыцарь наверняка выдаст Якобуса. – Прошу вас, доктор Каллус! Помогите вы ему! Лучше вас доктора не найти!

– Мария, не говори глупостей! Он мой близкий друг. Я бы доверил ему свою жизнь. С ним у этого человека будет шанс выжить. Единственный шанс!

Кристиан только успел закончить с Сальваго, который теперь спал за одной из загородок, как в лазарете появился запыхавшийся Каллус. Кристиан вышел с ним на улицу. Бегло взглянув на женщину, он обследовал пострадавшего. Тот дышал поверхностно и прерывисто. Кристиан снял повязку, под которой обнаружилась розоватая пена, выходящая из раны. Кристиан ощупал края раны, проверил пульс.

– Он не жилец, Жозеф, – тихо произнес он. – Такое ранение редко заканчивается выздоровлением. Он умрет в течение дня.

– Вы же сказали, что все будет хорошо, – обратилась женщина к Каллусу на итальянском. – Высокомерный рыцарь ордена сдается легко, как ребенок! Да что там говорить, даже ребенок не сдается, пока не попробует!

– Мария! – оборвал ее Каллус. – Придержи язык!

– Не собираюсь! Я не допущу, чтобы Якобус умер! У итальянского ланга есть своя больница. Отнесем его туда, возможно, там найдется хирург!

– Вы зря решили, что я сдался, мадам! – раздраженно произнес Кристиан.

Ему не хотелось вступать с спор с женщиной, но что-то в ее голосе заставило его поднять фонарь.

В теплом желтом свете, разбавленном розоватым отсветом зарождающегося дня, он увидел ее лицо. Возможно, виной тому стал бренди, которого он выпил немало за последние дни, или недостаток сна. А возможно, просто пришел такой час или на него повлияла чистота утреннего света. Как бы то ни было, но, взглянув на нее, он словно вознесся к небесам. Его накрыло волной тепла и смущения. На ней было простое платье, но чувствовалось в ее осанке что-то аристократическое. Глаза живые и выразительные, лицо волевое, но вместе с тем миловидное и очаровательное. Никогда в жизни не встречал он таких красивых, удивительных женщин. Несмотря на откровенную враждебность в ее глазах, он ощутил резкую слабость внутри, как от голода. На мгновение Кристиан замер от этого непривычного, внезапно нагрянувшего чувства.

Ему вдруг показалось, что он знает ее всю жизнь, как будто каждый оттенок ее души знаком ему как свой собственный. По ее взгляду было видно, что он не одинок в своем внезапном благоговейном трепете. Она тоже не могла пошевелиться. Ее изначальная враждебность смягчилась, сменившись завороженностью момента. Она готова была застыдить его, но слова застряли в горле.

Каллус откашлялся.

– Кристиан! Может, лучше занести его внутрь?

Кристиан вдруг осознал, что стоит как истукан, не сводя с женщины глаз. По каким-то неведомым ему причинам спасение этого мужчины вдруг стало для него делом жизненно важным.

– Конечно, – произнес он дрожащим голосом.

Кристиан с доктором Каллусом отчаянно боролись за жизнь пациента. Сердцебиение было слабым и неровным. Якобус пребывал без сознания, благодаря чему Кристиан смог как следует прощупать рану и не спеша вынуть осколки ребра, ближайшего к легкому. В глубину раны он затолкал кусок полотна, пропитанный смесью яичного желтка, живицы и розового масла, и привязал к нему веревку, чтобы его можно было легко достать, если от движения легких Якобуса ткань засосет внутрь грудной клетки. Пока Каллус придерживал веревку, Кристиан затолкал ткань как можно глубже, чтобы создать защитный барьер над легким. Удалив отмершую кожу и перерубленные мышцы на груди и плече птицелова, он промыл все вином.

На швы у Кристиана ушло шесть отрезов кетгута. Дважды ему пришлось останавливаться, потому что пальцы сводило судорогой. Наконец он наложил на рану широкую повязку и загипсовал всю грудь, чтобы предотвратить повреждения от резких движений, оставив лишь узкую щель, через которую при необходимости можно было вытянуть ткань.

Закончив работу, Кристиан остался доволен результатом. На этого пациента он потратил намного больше времени, чем обычно, признался он себе, особенно учитывая смертельный характер раны.

– Теперь остается только ждать.

Он вымыл руки и лицо над умывальным тазом. Несмотря на ранний час, на улице уже вовсю палило солнце, и вода показалась Кристиану божественно прохладной. Он знал, что ему надо поспать. Вытирая лицо, он выглянул в окно. Женщина – Жозеф назвал ее Марией – сидела на крыльце дома напротив и читала тонкий томик в кожаном переплете. То и дело она поднимала встревоженный взгляд. Кристиан снова ощутил, как его накрыло волной близости, граничащей с чудом.

Рядом с Кристианом возник Каллус. Он тоже вытирал лицо.

– Вижу, Мария все еще здесь, – сказал он с равнодушным видом. – Поговорю с ней, когда буду уходить.

– Нет! – поспешно выпалил Кристиан и тут же почувствовал, как краснеет под понимающим лукавым взглядом Каллуса. – Я… все равно собирался уходить. Поговорю с ней сам.

Кристиан поспешно сбежал по ступенькам, пересек двор и вышел на улицу. Мария встала и сделала шаг ему навстречу.

– Я не знал, что вы остались ждать, синьорина, – соврал он.

– Я спрашивала о вас там, у ворот, но меня прогнали. Сказали, я смогу вас увидеть, когда вы будете уходить.

– Мне очень жаль, что вас не пустили внутрь. Но правила есть правила.

– Ничего страшного, – сказала Мария. – Как он?

– Жив, но не более того. Ребро проткнуло легкое. Мы с Жозефом сделали все, что могли.

– Он умрет?

– Не знаю. Иногда такие раны заживают сами по себе, а иногда нет. То, что он не кашляет кровью, – хороший знак. И лихорадка у него умеренная. Если тут что-нибудь изменится к худшему, он умрет так же, как если… – Кристиан внезапно замолчал.

Он и так слишком много ей рассказал. Кристиан разглядел в ней небывалую силу, но в то же время заметил, как к ее глазам подступают слезы и как она борется с ними. Как бы ему хотелось осушить эти слезы!

– Простите, синьорина. Никогда я не чувствую себя более беспомощным, чем если сделал все, что мог, и предоставил пациента Господу Богу. Я бы хотел быть еще чем-нибудь полезным. Но он сильный.

– Спасибо за то, что вы делаете. – Обычно Мария была уверена в себе и в том, что говорит, но сейчас ей приходилось подбирать слова. – Пожалуйста, фра де Врис, если кто-нибудь спросит… В общем, Якобус охотится за птицами среди утесов. Он упал на острые камни. Не знаю, сказал ли вам доктор Каллус.

– Вот как, – произнес Кристиан, внимательно всматриваясь в ее лицо. – По характеру раны я бы не догадался.