На помощь Энджел пришла Лорин:

— Одна из моих дочерей, пятнадцатилетняядевочка, на днях призналась, что начала курить в школе, потому что все еедрузья курят. Дети слишком малы и не могут понять, что такое привыканиеорганизма, а к тому времени, когда они это поймут, будет поздно. Я спросила ее,где она берет сигареты. Знаете, что она мне сказала?

Лонни ничего не ответил.

— Покупает в автомате. Один стоит у аркады нааллее, где гуляют дети. И в нескольких закусочных есть такие автоматы. И послеэтого вы станете утверждать, что они не соблазняют детей? Мне тошно этослушать. Не дождусь, когда попаду домой, чтобы спасти свою девочку.

— А что вы станете делать, когда она начнетпить пиво? — неожиданно спросил Джерри. — Предъявите иск “Будвайзеру” на десятьмиллионов, потому что все прочие ребята тоже прикладываются к кружке?

— Никем не доказано, что пиво вызываетпривыкание, — парировала Рикки.

— Потому что от него не умирают?

— Существует разница.

— Объясните, пожалуйста, — попросил Джерри.Теперь спор касался двух из его любимых грехов. Может, на очереди азартные игрыи флирт?

С минуту Рикки собиралась с мыслями, а затем,как это ни было ей неприятно, бросилась на защиту алкоголя.

— Сигареты — единственный продукт, которыйможет оказаться смертельным при нормальных, предусмотренных условиях егоупотребления. Предполагается, что алкоголь следует употреблять в умеренныхдозах. И даже если им злоупотребляют, он не опасен. Конечно, люди напиваются ив состоянии опьянения убивают себя всевозможными способами, но здесь следуетособо подчеркнуть, что это случается лишь тогда, когда его потребляют не так,как предусмотрено.

— Значит, если человек пьет в течениепятидесяти лет, он не убивает себя?

— Если он пьет умеренно — нет.

— Господи, как приятно слышать!

— И еще одно. Существует естественная границапотребления алкоголя. Если вы перепиваете, у вас возникает рвота. А из-затабака — нет. Можно курить годами, прежде чем вы поймете, что причинили вредсвоему здоровью. Но к тому времени вы уже привыкли к табаку и не можете броситькурить.

— Большинство людей могут бросить, — не глядяна Энджел, заметил Лонни, стоявший теперь снова у окна.

— А почему же тогда столько людей стараютсябросить? — спокойно возразила Рикки. — Потому что им не нравится курить? Потомучто они не хотят выглядеть молодыми и шикарными? Нет, потому что они хотятизбежать угрозы рака и сердечных заболеваний.

— Короче, как вы собираетесь голосовать?

— Полагаю, это очевидно, — ответила она. — Ябыла абсолютно непредвзята в начале процесса, но теперь поняла, что мы обязанызаставить табачные компании отвечать за свою продукцию.

— А вы? — Лонни обратился к Джерри, надеясьнайти в нем поддержку.

— Я еще не решил. Послушаю, что скажут другие,и подумаю.

— А вы? — спросил Лонни Сильвию Тейлор-Тейтум.

— Я никак не могу понять, почему мы должнысделать эту женщину мультимиллионеркой.

Лонни обошел вокруг стола, каждому заглядываяв лицо. Большинство старались спрятать глаза. Несомненно, он наслаждался своейролью предводителя восставших.

— Что скажете вы, мистер Сейвелл? Вы оченьнеразговорчивы. Это было интересно. Никто не знал, что думает Сейвелл.

— Я верю в право выбора, — ответил Сейвелл. —Неограниченного выбора. Я считаю предосудительным то, что корпорации делают сокружающей средой, я ненавижу их продукцию, но каждый человек волен самвыбирать, как ему себя вести.

— Мистер By? — спросил Лонни.

Хенри прочистил горло, с минуту перебиралкакие-то лежавшие перед ним предметы, потом сказал:

— Я должен еще подумать. — Хенри собиралсясделать так, как скажет Николас, но тот был пока удивительно молчалив испокоен.

— Что скажете вы, господин председатель? —обратился к нему Лонни.

— Через тридцать минут мы должны закончитьобзор докладов. Давайте сделаем это, а потом начнем голосовать, — ответилНиколас.

После первой серьезной стычки все соблегчением вернулись к спокойному чтению. Взрыв, без сомнения, был не загорами.

Поначалу ему казалось, что Хосе просто катаетего по улицам. Они ездили по шоссе номер 90 туда-сюда, не имея ни определенногомаршрута, ни шанса поймать Марли. Но по крайней мере он вырвался из конторы ичто-то делал, пытался ее найти, надеялся, что, быть может, хоть случайно они нанее наткнутся.

Однако на самом деле он прекрасно понимал, чтоона ушла.

В конце концов Фитч вернулся в свой офис иуселся в одиночестве перед телефоном, моля Бога, чтобы она позвонила иподтвердила, что сделка есть сделка. В течение всего дня Конрад приходил,уходил, приносил новости, которых ждал Фитч: машина Марли найдена возлекооперативного дома, где она жила. Машина стоит там уже восемь часов. В домникто не входил и никто из него не выходил. Никаких следов пребывания Марли.Она исчезла.

Странно, чем дольше не выходило жюри, тембольше Фитч тешил себя надеждой. Если она собиралась взять деньги и надутьФитча, устроив обвинительный приговор, тогда где же он? Может, все оказалось нетак просто и Николас не может собрать нужное число голосов?

Пока Фитч не проиграл ни одного процесса, но,напомнил он себе, каждый раз он вот так же исходил кровавым потом, пока вердиктне бывал оглашен.

* * *

Ровно в пять судья Харкин снова собрал суд ипослал за жюри. Адвокаты суетливо рассаживались по местам. В зал возвратилосьбольшинство зрителей.

Присяжные вошли и заняли свои места в ложе.Они выглядели усталыми, что неудивительно: они и впрямь устали.

— Несколько коротких вопросов, — сказал Егочесть. — Избрали ли вы нового председателя?

Они кивнули, а Николас поднял руку и сказал:

— Я имею честь быть новым председателем. — Онпроизнес это спокойно, без малейшего намека на то, что горд этой честью.

— Хорошо. Хочу вам сообщить, что час назадговорил с Херманом Граймзом. Он чувствует себя прекрасно. Кажется, это не былсердечный приступ. Мистер Граймз ожидает, что завтра его выпишут, и шлет вамсамые лучшие пожелания.