— Вовсе нет, — возразил Николас. — Нескольколет назад “Тексако” присудили штраф в десять миллиардов.

— Значит, это торговая сделка? — сказал Лонни.

— Нет, — вставая, ответил Николас. — Этосправедливость. — Он подошел к двери, открыл ее и попросил Лу Дэлл сообщитьсудье Харкину, что жюри готово.

Пока они ждали, Лонни зажал Николаса в угол ишепотом спросил:

— Можно ли сделать так, чтобы было ясно, что яв этом не участвовал? — Он был не столько обескуражен, сколько зол.

— Конечно, не волнуйтесь. Судья будетспрашивать каждого в отдельности. Когда очередь дойдет до вас, сделайте так,чтобы весь мир узнал, что вы к этому не причастны.

— Благодарю.

Лу Дэлл взяла у Николаса записку, как делалаэто уже много раз, и передала ее Уиллису. Тот прошел по коридору, завернул заугол и скрылся из виду. Из рук в руки он отдал записку судье Харкину, который вэтот момент разговаривал по телефону и с нетерпением ждал вердикта. Сколько разв своей жизни он выслушивал решения присяжных, но на сей раз у него былопредчувствие чего-то необычного. Он всегда верил, что придет день, когда емудоведется председательствовать на каком-нибудь грандиозном гражданскомпроцессе, но и на нынешний жаловаться не приходилось.

В записке было сказано: “Господин судья,можете ли вы организовать, чтобы меня вывезли из здания суда под охраной, когдажюри будет распущено? Я боюсь. Объясню позже. Николас Истер”.

Его честь отдал распоряжение охраннику,стоявшему снаружи у двери его кабинета, после чего целеустремленно направился взал, где, казалось, даже воздух сгустился от тревожного ожидания. Адвокаты,большинство которых все это время толпились в служебных комнатах в ожидании,когда их позовут, нервно и суетливо бросились по местам и стали дико озиратьсяпо сторонам. Зрители тихонько просачивались в зал. Было уже почти восемь часов.

— Мне сообщили, что жюри вынесло вердикт, —громко сказал в микрофон Харкин, он видел, как адвокаты трясутся от страха. —Пожалуйста, приведите присяжных.

Они входили в зал с торжественными лицами, какэто обычно бывает с присяжными, готовыми объявить вердикт. Независимо от того,какую новость они приготовили той или иной стороне и насколько единодушны былив своем решении, они никогда не поднимают глаз, заставляя каждую сторонутрепетать и готовиться к апелляции.

Лу Дэлл взяла у Николаса протокол, передалаего судье Харкину, который заглянул в него, однако сохранил невозмутимый вид.Он ничем не выдал, что держит в руках бомбу. Вердикт несказанно шокировал его,но, согласно принятой процедуре, он уже ничего не мог сделать — технически всебыло в порядке. Позднее, конечно, будет предпринята попытка смягчить приговор,но сейчас руки у него связаны. Судья снова сложил листок, передал его Лу Дэлл,и та отнесла его обратно Николасу, который стоял в ожидании момента оглашения.

— Господин председатель, огласите, пожалуйста,вердикт.

Николас развернул свой шедевр, откашлялся,бросил быстрый взгляд в зал, чтобы убедиться, что Фитч там, и, увидев его,прочел: “Мы, жюри присяжных, решили дело в пользу истицы, Селесты Вуд, иприсуждаем ей компенсацию материального ущерба в размере двух миллионовдолларов”.

Уже это создавало новый прецедент. Уэндел Popи все члены его команды одновременно вздохнули с огромным облегчением. Онитолько что вошли в историю.

Но это было еще не все.

“А также мы, жюри присяжных, решив дело впользу истицы, Селесты Вуд, обязываем ответчика выплатить истице компенсациюморального ущерба в размере четырехсот миллионов долларов”.

От адвоката момент оглашения вердикта требуетособого искусства. Нельзя дергаться и вертеться. Нельзя озираться по сторонам впоисках сочувствия или восхищения. Нельзя кидаться к клиенту, чтобы утешить егоили поздравить. Нужно сидеть абсолютно неподвижно, с серьезным видом,записывать что-нибудь в блокнот и делать вид, что точно знал, какой именновердикт будет вынесен.

На сей раз адвокатское искусство былопосрамлено. Кейбл упал грудью на стол, словно получил вдруг пулю в живот. Егоколлеги с отвисшими челюстями вперили остекленевшие взоры в ложу жюри Онивыглядели так, словно из них выпустили воздух, они не верили своим ушам. Откуда-тоиз-за спины Кейбла, где сидели помощники адвокатов защиты, донеслось: “ОГосподи!”

Pop, обняв Селесту Вуд, засверкал всеми своимибелоснежными зубами, а вдова начала плакать. Остальные адвокаты обвинениясдержанно поздравляли друг друга, похлопывая по плечам. О, какая волнующаяпобеда, какая перспектива разделить между собой сорок процентов присужденнойсуммы!

Николас сел и похлопал Лорин Дьюк по колену.Он сделал свое дело, наконец-то сделал!

Судья Харкин вдруг напустил на себя сугубоделовой вид, словно это был вполне заурядный вердикт.

— Итак, леди и джентльмены, я должен опроситьчленов жюри. То есть я буду спрашивать каждого в отдельности, согласен ли он сприговором. Начнем с мисс Лорин Дьюк. Пожалуйста, ответьте громко и отчетливо,для протокола, согласны ли вы с этим вердиктом.

— Согласна, — с гордостью ответила та,

Некоторые адвокаты сделали пометки вблокнотах. Другие просто тупо смотрели в пространство перед собой.

— Мистер Истер? Голосовали ли вы за этотвердикт?

— Голосовал.

— Миссис Дапри?

— Да, сэр. Голосовала.

— Мистер Сейвелл?

— Нет, не голосовал.

— Мистер Ройс? Голосовали ли вы “за”?

— Голосовал.

— Мисс Уиз?

— Да.

— Мистер By?

— Да.

— Мистер Лонни Шейвер?

Лонни привстал и сказал громко, чтобы былослышно на весь мир:

— Нет, сэр, Ваша честь, я не голосовал за этотвердикт, и я совершенно с ним не согласен.

— Благодарю вас. Миссис Рикки Коулмен? Высогласны с вердиктом?

— Да, сэр.

— Миссис Глэдис Кард?

— Нет, сэр.