— один раз мелодия сбилась на полтакта, чтобы пропустить посланца через барьер, но в остальном всё было спокойно. Распорядитель приказал расчистить место перед решёткой — пускать парламентёра вглубь города никто не собирался.

Я думал, что человеку потребуются часы на то, чтобы преодолеть более чем полукилометровый подъём, однако миновало всего пять минут, когда маги сообщили, что он достиг середины утёса. Их лица были напряжены. Масла в огонь подливала и Димеона, то и дело повторявшая, что посланец якобы является не в меру опасным. В конце концов распорядитель нервно приказал ей замолчать.

Лесной человек преодолел подъём за девять минут. Его лицо показалось из-под обрыва — посланец с улыбкой помахал белым флажком, после чего в несколько ловких прыжков взобрался на самый верх чугунной решётки и с тем же изяществом ссыпался к её основанию. Над площадью повисло молчание — лишь хор добавил к мелодии новый голос, прочертивший на булыжниках полукруг, недвусмысленно ограничивший передвижения гостя. Парнишка продолжал улыбаться, переводя взгляд с одного лица на другое.

Внешне он более всего напоминал скомороха. Его пёстрая рубаха свисала ниже колен, рукава волочились по земле. Под рыжей нечёсаной шевелюрой расположилось выпуклое, всё в веснушках, лицо. Зелёные глаза глядели озорно, с вызовом. На ногах посланца были шерстяные носки с дырками на больших пальцах и штаны, скроенные из лоскутов. К поясу были привязаны свирель и бубен. Воротник оказался расшит блёстками и бубенцами. Движения странного человека были порывисты, но легки и по-своему грациозны. Казалось, неудобный шутовской костюм нисколько его не стесняет а, напротив, придаёт сил.

— Привет, дядьки! — обратился парламентёр к стражникам, застывшим в нескольких метрах от него. — Привет, тётки! Привет, остроухие! — он поглядел на тёмное здание и вдруг прищурился: — Привет, подружка! Ты так давно прохлаждалася, мы уж заждалися. Чего на чаёк не заходишь, с кем ни попадя дружбу водишь? Чего словом добрым не поминаешь, что творишь, и сама не знаешь? Оделась по-новомодному, будто змея подколодная, сидит и не привечает, в ушастых души не чает!

Сказав это, лесной человек рассмеялся, словно радуясь собственному остроумию. Шутке никто не ответил. Посланец лихо развернулся на месте и несколько раз ударил в свой бубен.

— Эй, что тоску нагоняете? Разве так вы спеваете? — обратился он, по-видимому, к хористам. — Так высоко забралися, а песни вам не далися! То ли дело спевают у нас — ноги сами так и рвут в пляс!

Человек снова ударил в бубен и несколько раз подпрыгнул на месте, смешно дёргая при этом ногами. В последнем прыжке он перекувыркнулся в воздухе и, наконец, замер. Люди смотрели на него с удивлением. Скоморох стоял, ни на секунду не переставая улыбаться, являя виду защитников города здоровенную дырку в зубах.

Распорядитель шагнул вперёд и прокашлялся.

— Вы не слишком похожи на лесного жителя, — начал он.

— Кто, тятьку? — скоморох сделал несколько высоких прыжков в направлении эльфа. — Вайси ли? Да Вайси не лесной житель, для Вайси повсюду обитель! В на месте сидении нет приключения! Не для того Вайси скроен — всё ходит, уж так он устроен!

Он подошёл ближе и остановился в шаге от прочерченной хором черты.

— Давеча Вайси зовут, говорят: хочешь взглянуть на ушастых ребят? На тех, что привыкли сидеть высоко и думают — Вайси от них далеко? Вайси прыг в лес — а потом как полез! Насмотрелся, скажу я, чудес!..

Он вдруг, как стоял, опрокинулся навзничь и затряс в воздухе ногами, изображая приступ неудержимого хохота.

— Ой, тятьку, отчего так смешно? — спросил он, рукавом утирая слезу. — Не оттого ли, что Вайси живёт так грешно? Не от того ли, что там — те, здесь — эти, а Вайси один-одинок в этом свете?

Он перекатился и сел, хлопая на эльфа глазами. То тут, то там слышались нервные смешки. Распорядитель глядел на посланника с каменным выражением лица.

— Вы пришли вести переговоры или паясничать? — спросил он.

— Ой, да Вайси ещё не начал! — Скоморох вскочил на ноги. — Кабы Вайси тебя-то подначал, ты бы тоже заплясал бы кругами, застучал бы своими-то сапогами! Кабы ты заплясал...

Закончить он не успел, поскольку в этот момент эльф выбросил вперёд правую руку. Хор среагировал молниеносно: мелодия, вязкая и неторопливая, вдруг дёрнулась, ощетинилась острыми гранями, вобрала в себя ещё несколько голосов и стремительно бросилась прямо на несерьёзного гостя. Вайси хотел отскочить в сторону, но не успел: его ударило в грудь и отбросило на решётку. Раздался звон, в котором потонул крик скомороха. Димеона застонала в голос — наверное, приняла часть ощущений на себя.

— Теперь — ближе к делу, — сказал распорядитель, с наслаждением глядя на гостя, распятого у решётки невидимой силой. — К нам вас прислали друиды. Зачем?

Скоморох сделал несколько судорожных вдохов, хватая ртом воздух. На секунду его лицо приняло напуганное выражение, впрочем, быстро сменившееся прежней самодовольной улыбкой.

— Чу, тятьку, чего пугаешь? — спросил скоморох, даже не пытаясь вырваться, словно висеть на решётке с раскинутыми в стороны руками было для него вполне естественным. — Гостей привечать как, не знаешь? Так Вайси тебе расскажет — а может, и спляшет даже!

Распорядитель смотрел на него, прищурившись, с гадливым выражением, словно на приставучее насекомое, которое давно бы прихлопнул, если б не нежелание марать руки. Лицо Вайси вдруг исказилось — посланник зашмыгал носом:

— Тю, тятьку, у Вайси болит! Пусти Вайси, он заговорит! Пришёл Вайси — поёт и скачет, хлоп — теперь уже Вайси плачет!..

Эльф поморщился и сделал движение рукой, словно бы отгоняя муху. Хор поутих — лесной посланник шлёпнулся на булыжную площадь.