Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прежде всего стачечное движение Интернационала проложило себе путь и в Германию, где до того существовали только разрозненные секции. Всеобщий германский рабочий союз, после долгой борьбы и хаоса, выработался наконец в превосходную организацию и продолжал успешно развиваться, в особенности после того, как его члены постановили избрать Швейцера своим признанным вождем. Швейцер был также депутатом от Эльберфельд-Бармена в северогерманском рейхстаге, где его старый противник Либкнехт был представителем саксонского избирательного округа Штольберг-Шнееберг. Они сразу же столкнулись из-за разногласия по национальному вопросу; Швейцер становился, в смысле Маркса и Энгельса, на почву, созданную битвой при Кённигтреце; Либкнехт же боролся с северогерманским союзом, считая его порождением беззакония и злодейства, которое прежде всего необходимо было разрушить, даже временно отодвинув на второй план, если нужно, социальные задачи.
Либкнехт содействовал осенью 1866 г. возникновению саксонской народной партии с радикально-демократической, но еще не социалистической программой и с начала 1868 г. начал издавать в Лейпциге «Демократический еженедельник» в качестве ее органа. Народная партия состояла преимущественно из представителей саксонского рабочего класса; этим она выгодно отличалась от немецкой народной партии, в которой, наряду с горсточкой честных идеологов типа Иоанна Якоби, находились франкфуртские демократы-биржевики, швабские республиканцы и нравственно возмущенные борцы против того наглого нарушения права, которое учинил Бисмарк изгнанием некоторых средних и малых владетельных государей. В гораздо более добрососедских отношениях саксонская народная партия состояла с союзом немецких рабочих союзов, основанном прогрессивной буржуазией при первом выступлении Лассаля для противодействия его агитации; но именно в борьбе с лассалевцами этот союз повернул влево, в особенности после того, как Август Бебель, в лице которого Либкнехт нашел верного боевого товарища, был избран председателем союза.
В первом же номере «Демократический еженедельник» указывал на Швейцера, как на человека, к которому повернулись спиной все передовые борцы за социал-демократическое дело. Это сделалось тем временем устарелой басней: когда за три года до того Швейцеру отказали в сотрудничестве Маркс и Энгельс, это ни на минуту не помешало ему руководить немецким рабочим движением хотя и в духе Лассаля, но без сектантства, рабски цепляющегося за каждое слово Лассаля. Так, он раньше Либкнехта и основательнее его старался разъяснять немецким рабочим первый том «Капитала», и в апреле 1868 г. он лично обратился к Марксу, чтобы спросить у него совета по поводу предполагавшегося в Пруссии понижения пошлин на железо.
Уже как секретарь-корреспондент генерального совета для Германии, Маркс не мог уклониться от ответа на вопрос, который ставил ему представитель рабочих в парламенте, избранный крупным промышленным округом. Но Маркс вообще существенно изменил свой взгляд на деятельность Швейцера. Хотя он следил за нею лишь издали, но видел, с каким «безусловным пониманием и энергией» Швейцер выступает в рабочем движении; на заседаниях генерального совета Маркс говорил о нем как о человеке своей партии, не упоминая никогда о пунктах разногласия.
Такие пункты разногласия продолжали существовать по-прежнему. Маркс и Энгельс не преодолели даже личного недоверия к Швейцеру; хотя они более не подозревали его в сношениях с Бисмарком, но полагали, что его сближение с Марксом имеет целью взять верх над Либкнехтом; они не могли отделаться от мысли, что общегерманский рабочий союз — «секта» и Швейцер прежде всего желает иметь «свое собственное рабочее движение». Но все же они признавали, что политика Швейцера гораздо более обдуманная, чем политика Либкнехта.
Маркс считал Швейцера, безусловно, самым интеллигентным и самым энергичным из всех тогдашних руководителей рабочего движения в Германии и полагал, что только благодаря ему Либкнехт вынужден был вспомнить, что существует независимое от мелкобуржуазного демократического движения рабочее движение. Таково же было и мнение Энгельса; он говорил, что «этот малый» гораздо яснее, чем все другие, представляет себе общее политическое положение и отношение к другим партиям и лучше излагает свои мысли. «Он назвал все старые партии, враждебные нам, однородной реакционной массой, говоря, что различия между отдельными течениями едва ли имеют какое-либо значение. Хотя он признает, что 1866 г. и его последствия разрушили крапивное царство, расшатали принцип легитимитета, сокрушили реакцию и подняли народ, но вместе с тем он выступает — теперь — и против других последствий, как податной гнет и т. п., и держится по отношению к Бисмарку гораздо „корректнее“, как говорят берлинцы, чем, например, Либкнехт по отношению к бывшим владетельным князьям». В другом случае Энгельс сказал о тактике Либкнехта, что ему до смерти надоели еженедельные наставления о том, что «нельзя делать революцию до тех пор, пока союзный сейм не восстановит слепого вельфа и честного гессенского курфюрста и жестоко, но справедливо не отомстит безбожному Бисмарку». Это было сказано в раздражении и с некоторым преувеличением, но заключало и много правды.
Маркс говорил позднее, что до того верили, будто христианское мифотворчество в эпоху Римской империи было возможным только потому, что не было книгопечатания. На самом деле происходит как раз обратное. Пресса и телеграф, в одно мгновение распространяющие по всему свету свои выдумки, фабрикуют гораздо более мифов (а буржуазное стадо верит им и распространяет эти выдумки) в один день, чем прежде возникало в течение целого столетия. Особенно убедительным примером этого является сказка, в которую в течение десятилетий верили — и притом не только буржуазное стадо, — будто Швейцер хотел предать рабочее движение Бисмарку, и уже только потом Либкнехт и Бебель вновь дали ему надлежащий ход.
Дело обстояло как раз наоборот. Швейцер занимал принципиальную социалистическую позицию, в то время как «Демократический еженедельник» заигрывал с сепаратистами, сторонниками бывших владетельных князей, и с либеральными взяточниками в Вене, и его тактика не может быть никак оправдана с социалистической точки зрения. Бебель доказывает в своих «Воспоминаниях», что тогда признавалась желательной победа Австрии над Пруссией, так как революция могла легче удасться в более слабом изнутри государстве, как Австрия, чем во внутренне более сильной Пруссии. Но это объяснение придумано потом, и, каковым бы его ни считать, в тогдашней литературе нет никаких следов его.
Несмотря на свою личную дружбу с Либкнехтом и на свое личное недоверие к Швейцеру, Маркс считался с истинным положением вещей. Он ответил на запрос Швейцера о понижении пошлин на железо в очень сдержанной внешней форме,