его эффекта неожиданности[764]. Однако на военном совете утром 5 апреля Джонстон отмел его возражения. Приведя наконец свою армию на боевую позицию, Джонстон не был настроен отступать. Командиры полков уже зачитали своим подчиненным речь Джонстона, где тот клялся привести их, дословно, «к решительной победе над сельскими разносчиками, пришедшими поработить вас и лишить свобод, имущества и чести… Помните, что от исхода этой битвы зависят жизни ваших матерей, жен, сестер и детей… Это ли не стимул к подвигу… и ваши генералы бесстрашно поведут вас в бой!» Не имеет значение, присоединится Бьюэлл к Гранту или нет, говорил Джонстон: «Я буду сражаться с ними, даже если их будет миллион». Он приказал командирам корпусов заканчивать приготовления: «Джентльмены, мы начинаем атаку завтра после восхода солнца»[765].

Доводы, на которых Борегар основывал свои рассуждения об осторожности, должны были подтвердиться, но не подтвердились. Головная дивизия Бьюэлла действительно прибыла в Саванну, где (в девяти милях вниз по реке от Питгсбург-Лэндинг) находилась ставка Гранта. Но ни Грант, ни Бьюэлл не чувствовали опасности, поэтому они не отправили эту дивизию вперед и не поторопили подходившие части. Пять из шести дивизий Гранта стояли лагерем на плато к западу от Питтсбург-Лэндинг. Шестая, под командованием генерала Лью Уоллеса (будущего автора «Бен-Гура») располагалась в пяти милях к северу, охраняя продовольственные склады на другом плацдарме. Грант, очевидно, забыл урок форта Донелсон, вновь сосредоточившись на том, как он будет атаковать врага, и не принимая во внимание то, что у врага тоже есть замыслы. Армия Гранта мыслила в том же духе, что и ее командующий. Его подчиненные разделяли убеждение своего начальника, что поражение настолько деморализовало войска Джонстона: «Когда мы выдвинемся, Коринт падет гораздо быстрее, чем Донелсон. Все донесения из стана врага в один голос утверждают, что рядовой состав южан чрезвычайно устал»[766].

Грант не приказывал своим людям окапываться в Питтсбург-Лэндинг, так как не рассчитывал давать здесь сражение и не хотел лишать своих солдат агрессивного настроя. Полки встали лагерем, не выстроив и подобия оборонительной линии. Пикеты и патрули северян наблюдали за зоной лишь в несколько сотен ярдов. Две ближайшие к Коринту дивизии, на долю которых пришелся бы первый удар врага, состояли из никогда не нюхавших пороху новобранцев. Одной из этих дивизий командовал Уильям Текумсе Шерман, недавно возвращенный в действующую армию. Подобно Гранту, Шерман был слишком уверен в своих силах. Пять месяцев назад пресса наклеила на него ярлык сумасшедшего, потому что он переоценил степень угрозы мятежников в Кентукки. На этот раз, возможно, чтобы показать, как он справляется с нервами, Шерман недооценил врага. Некоторые из его полковников, находившихся в передней линии 4 и 5 апреля, полагали, что нарастающий шум и бурная деятельность к югу от их позиций свидетельствуют о надвигающейся буре. Однако Шерман отнесся к этому как к обычным «стычкам пикетов»: «Я не предвижу никакой атаки на наши позиции». Одному полковнику, который нервно бормотал о тысячах мятежников в лесу, Шерман, как сообщают, ответил так: «Убирайтесь со своим чертовым полком назад в Огайо. Борегар не такой дурак, чтобы оторваться от своих опорных пунктов и атаковать нас рядом с нашими главными силами»[767]. Со своей стороны Грант интерпретировал признаки активности мятежников как возможную угрозу оторванной от основных частей дивизии Уоллеса и велел тому быть начеку. 5 апреля Грант написал Хэллеку, что «не допускает и мысли о [генеральном] наступлении южан на наши позиции, но на всякий случай подготовится к нему»[768].

Но он не был подготовлен к появлению тысяч кричащих во все горло мятежников, наутро выбежавших из леса близ Шайло. Первым делом они ударили по двум дивизиям новобранцев Шермана и Бенджамина Прентисса, «генерала от политики» из Иллинойса, имевшего, правда, опыт мексиканской кампании. Атака Джонстона против превосходящих сил противника была для того сюрпризом (хотя и не полным, как позже описывали охочие до сенсаций газетчики северян, уверяя, что солдат в лагерях федералов застали врасплох спящими). Задолго до рассвета один из бригадных командиров дивизии Прентисса выслал патруль, обнаруживший передовые части конфедератов. Патруль вернулся назад после шумной перестрелки, заставившей всю дивизию Прентисса немедленно готовиться к атаке. Люди Шермана также прервали завтрак и схватились за оружие. Как только их командир выехал вперед, чтобы посмотреть, в чем дело, раздался залп, и ординарец Шермана упал мертвым рядом с ним. «Господи, нас атакуют!» — вскричал убедившийся наконец генерал. Справившись с первоначальным шоком, остаток дня Шерман действовал хладнокровно и храбро. Следующие двенадцать часов были поворотным моментом в его жизни. То, что он узнал под Шайло о войне и о себе, помогло ему стать одним из лучших генералов Севера. Шерман появлялся повсюду: на передовой и в тылу, подбадривая своих новобранцев и вдохновляя их отбивать первые атаки врага (с колоссальными потерями с обеих сторон). Сам Шерман был дважды легко ранен; под ним убили трех лошадей. Слева от него — также не щадя себя — дралась дивизия Прентисса, а к ним уже подходили подкрепления из трех других дивизий, две из которых брали Донелсон.

Грант, ожидавший в своей ставке в девяти милях вниз по реке прибытия армии Бьюэлла, услышал шум битвы, когда сел завтракать. Реквизировав почтовую лодку, он поспешил в Питтсбург-Лэндинг и прибыл на поле боя около 9 часов утра. К тому времени градус битвы достиг накала, еще не виданного в этой войне. Джонстон и Борегар еще утром ввели в бой все шесть своих дивизий; все соединения Гранта, разбросанные по округе, стекались к линии фронта, растянувшейся на шесть миль между рекой Теннесси на левом фланге федералов и ручьем Оул-Крик на правом. Грант послал курьера к Лью Уоллесу с приказанием также двигаться к Шайло, но Уоллес заблудился в пути и вынужден был вернуться обратно, не успев принять участие в битве 6 апреля. Таким образом, в первый день битвы при Шайло всю тяжесть боя, все атаки и контратаки вынесли на себе пять дивизий армии Гранта.

Для тысяч солдат из этих дивизий шок от такой «встречи со слоном» (так тогда называли боевое крещение) оказался слишком силен. Они бежали в тыл и прятались среди прибрежных утесов. Северянам повезло, что тысячи южан также бежали с фронта с ужасом в глазах. Одной из главных задач командиров обеих армий было реорганизовать свои потрепанные бригады и заткнуть дыры, образовавшиеся вследствие дезертирства и множившихся потерь. Грант в течение дня объехал всех дивизионных командиров и вдоль горной гряды к западу от Питтсбург-Лэндинг выстроил вторую линию обороны,