не раз показал, что достаточное число кораблей, вооруженных достаточным количеством орудий и находящихся под командованием отважного моряка, является отличным ключом к таким оборонительным сооружениям. Флот готов был вновь доказать эту теорему, а за доказательство взялся не знавший страха моряк — Дэвид Глазго Фаррагут.

Шестидесятилетний Фаррагут поступил во флот, когда ему было девять лет, и принимал участие в англо-американской войне 1812 года и в войне с Мексикой. Как и Грант, Фаррагут отличался не изощренным интеллектом, а колоссальной силой характера. Хотя он родился в Теннесси и был женат на уроженке Виргинии, его верность флагу, которому он служил полвека, была непоколебимой. Когда товарищи-южане попытались убедить Фаррагута перейти на сторону Конфедерации, он отверг их уговоры со следующими словами: «Запомните, что я скажу, парни: вам проще будет ухватить дьявола за хвост, чем добиться успеха в таком деле»[783]. Этим дьяволом во плоти для кого-то из них стал сам Фаррагут. В феврале 1862 года он принял командование экспедиционным корпусом, состоявшим из восьми паровых шлюпов (фрегаты сидели в воде слишком глубоко, чтобы пройти через отмели устья Миссисипи), одного парусного шлюпа и четырнадцати канонерок. Эту эскадру сопровождали девятнадцать шхун, на которых были установлены мортиры, призванные сломить сопротивление фортов. Канонерки должны были стрелять под большим углом, идя впереди основного флота. Для подавления сопротивления транспорты везли в Мексиканский залив 15 тысяч солдат, возглавляемых вездесущим Бенджамином Батлером.

В начале апреля Фаррагут провел свой флот через отмели и встал на якорь в двух милях ниже фортов. Отсюда шхуны начали бомбардировать форты снарядами, выпуская по 3000 штук в день. Хотя этот обстрел вывел из строя несколько орудий и серьезно повредил стены, огневая мощь врага оставалась почти неизменной. Но Фаррагут не уповал на одни лишь мортиры — шесть дней спустя он решился на прорыв. Ночью две союзные канонерки подошли к стенам форта, чтобы перерезать цепь плавучих понтонов, перегораживавшую реку. Хотя их обнаружили и обстреляли, их командам удалось разорвать цепь и проделать брешь, в которую корабли протиснулись по одному. В 2 часа утра 24 апреля семнадцать военных кораблей Фаррагута двинулись вверх по реке. Форты открыли огонь из 80 или 90 орудий — с кораблей отвечало в два раза больше пушек. Мортиры северян возобновили бомбардировку, а броненосец конфедератов «Луизиана», пришвартованный к причалу, так как его двигатели еще не были готовы, отдал швартовы и поплыл навстречу врагу, хотя на борту не было полного комплекта из шестнадцати пушек. Три канонерки мятежников вступили в бой и попытались таранить суда федералов (одной из них удалось пустить ко дну 10-пушечный шлюп «Варуна»), тогда как гражданские капитаны прочих кораблей отплывали вверх по реке или бежали с судов на берег. Буксиры конфедератов пустили навстречу кораблям янки брандеры с грузом горящих сосновых веток и смолы. Все это происходило едва ли не на одной квадратной миле, что превратило эту атаку в самый зрелищный фейерверк в американской истории.

Каждый союзный корабль (включая четыре, не прорвавшиеся через цепь) попал под обстрел: за полтора часа, которые потребовались для взятия форта, было убито 37 и ранено 147 моряков. Мятежники потеряли меньше, но их «москитный флот» прекратил существование, экипажи уничтожили недостроенные броненосцы, чтобы те не достались врагу, гарнизоны фортов взбунтовались против командиров и сдались, а ополченцы бежали в глубокий тыл. Утром 25 апреля корабли Фаррагута подавили речные батареи вблизи самого Нового Орлеана одним-двумя залпами. Затем флот взял курс на город, полный горящего хлопка и проклинающих северян толп, размахивающих револьверами под жерлами 11-дюймовых орудий. Джордж Вашингтон Кейбл, в то время семнадцатилетний юноша, позднее вспоминал, что в этот холодный день «толпа на пристани испускала яростные вопли. С переполненных палуб не отвечали ни слова, только один старый морской волк со шлюпа „Хартфорд“, стоявший позади огромной вращающейся пушки и ухмылявшийся во весь рот, тихо похлопал по вороненому казеннику орудия»[784]. Комические «переговоры», на которых мэр отказался от чести сдать врагу крупнейший город Юга, надоел Фаррагуту, который 29 апреля послал своих матросов водрузить американский флаг над общественными зданиями. Два дня спустя в Новый Орлеан во главе не сделавших ни единого выстрела войск вошел Батлер и железной рукой стал наводить в оккупированном городе порядок.

Следующие два месяца основная часть кораблей Фаррагута дважды поднималась по Миссисипи, попутно заставив капитулировать Батон-Руж и Натчез. Однако Виксберг оказался сделан из другого теста. На требование о сдаче военный губернатор города ответил: «Жители Миссисипи не знают и отказываются знать, что значит „капитулировать“… Если коммодор Фаррагут… может объяснить им смысл этого слова, то пусть придет и попытается»[785]. Он пришел, попытался, но не преуспел. В последнюю неделю июня две союзные флотилии, покорившие Новый Орлеан и Мемфис, соединились под Виксбергом. В их плане было сокрушить оборонительные бастионы огнем двух с лишним сотен пушек и двадцати трех мортир, но батареи мятежников, расположенные на склонах и вершине двухсотфутового холма, на котором стоял город, платили северянам той же монетой. Фаррагут вскоре пришел к выводу, что если бомбардировка города с воды и может сровнять его с землей, то она не в состоянии сломить организованное сопротивление батарей южан. А те были настроены защищать свой последний оплот на Миссисипи изо всех сил. В конце июня командование над десятью тысячами солдат, засевших в Виксберге, принял Эрл Ван Дорн. Штурм обрывистого берега силами пехоты со стороны реки был бы форменным самоубийством. Единственным способом расколоть этот орешек была атака крупных соединений наземных сил с тыла при одновременном продолжении блокады с воды. Поиск решения этой непростой стратегической задачи занял у союзной армии почти год.

Фаррагут послал три тысячи солдат Батлера к Виксбергу. Этого было слишком мало, чтобы атаковать Ван Дорна, но отряд получил приказ прорыть (при помощи полутора тысяч беглых негров) канал через излучину реки вне радиуса действия пушек мятежников в надежде, что река сама пробьет новое русло и крепость конфедератов окажется окружена сушей. Однако Миссисипи, ежедневно терявшая несколько дюймов своего уровня вследствие летней засухи, отказалась помогать северянам. Фаррагута тревожила вероятность того, что его глубоко сидящие суда могут сесть на мели пересыхающей реки. Три четверти пехотинцев и половина матросов союзной армии переболели тифом, дизентерией или малярией; каждый день умирало несколько человек.

В конце концов янки отказались от идеи взять Виксберг этим летом, но прежде мятежники послали им «парфянскую стрелу». Выпустил ее броненосец «Арканзас», которым командовал столь же искушенный, как и Фаррагут, кентуккиец Айзек Ньютон Браун. Этот ветеран флота Соединенных Штатов, бороздивший моря уже тридцать