Ульриха в ближайшую минуту, он попросту выдохнется! И станет лёгкой добычей. И Гастон… ещё ускорился! В последней надежде добраться до тела крестоносца. А там уже можно кромсать побеждённого. Один удар, всего один удар, но верный, попавший в цель!..

Как это случилось я не смог уловить взглядом. Только понял, что неожиданно Ульрих сделал стремительный шаг в сторону. И Гастон, привыкший к неподвижной фигуре и никак не ожидавший подобного, ударил в пустоту, провалился вперёд и вынужденно шагнул очень длинным шагом, чтобы не упасть. И тут же получил встречный удар. Ульрих рубанул его рукоятью по голове. Гастон на секунду потерял ориентировку в пространстве. Его меч выпал из рук и укатился в сторону, а сам он плюхнулся в грязь. И моментально остриё меча упёрлось в его шею.

— Сдаёшься?.. — равнодушным тоном поинтересовался Ульрих.

— Я… — Гастон гулко сглотнул, — Я… сдаюсь!

— Вот и хорошо, — меч неторопливо вернулся в ножны, — А раз ты сдался, раз ты мой пленник, я могу делать с пленником многое! Эй, ребята! Свяжите-ка его! А потом мы его допросим! С пристрастием! Сдаётся мне, что не простой ты рыцарь, Гастон! Да и рыцарь ли? Кстати, свяжите-ка ещё его оруженос…

— Вжик! — сказал кто-то совсем рядом.

И я увидел, как прямо в середине груди Гастона расцвела белая роза. А потом быстро окрасилась в красный цвет.

— Ах, ты ж!.. Твою мать!.. — взревел брат Марциан, — Держите их, держите!!!

Я поднял взгляд. Четверо оруженосцев Гастона сидели на конях возле ворот из трактира. И у одного из них в руках был арбалет. Они переглянулись и разом пришпорили скакунов. Какое там «держите»?! Только пыль взметнулась из-под копыт! И только теперь до меня дошло, что за «роза» расцвела в груди рыцаря. Арбалетный болт. Влетевший в грудь по самое оперенье.

— Коня мне, коня!! — орал и плевался Марциан, — Да, что такое, твою мать!! Неужели ни одного осёдланного коня, чтобы в погоню?! Чёрт! Чёрт побери! Чтоб Сатана забрал их чёрные души! Ульрих? Что с этим ублюдком?

— Отошёл, — приложил ладонь к шее рыцаря Ульрих.

— Тьфу! — зло плюнул Марциан, — Что ж за день такой невезучий?! Ладно…Хозяин! Отнеси этого… рыцаря… Пошли за местным священником, пусть его отпоют… как раба Божия, Гастона. Будем надеяться, что в имени не соврал. Я так думаю, что завтра к тебе приедут его оруженосцы. Отдай им тело. А если не приедут, пусть священник через положенный срок организует похороны. За счёт вашей общины! Всё, вроде? Пойдёмте ужинать…

— И выпить, за упокой души страшного грешника! — поднял глаза к небу Вилфрид.

* * *

— А я так ничего и не понял! — сказал я, когда мы успели пропустить по кружечке.

— Чего ж непонятного? — удивлённо посмотрела на меня Катерина.

— Ничего не понятно! — признался я.

— Ну, смотри: вот мы приехали в трактир… Что ты сделал?

— Поводил коня немного… Но он не устал, не вспотел. Поэтому я его расседлал и поставил в стойло. Дал воды и корма. И пошёл в трактир…

— Правильно. Так любой сделал бы… если бы собирался ночевать. А тут мы приезжаем и — что такое? — у коновязи стоят пять нерассёдланных коней. У коновязи! То есть, кто-то заскочил в трактир ненадолго, даже рассёдлывать коней не стал. И вот мы входим в трактир… Где же эти торопыги? Нет таких… Сидят люди, кушают, выпивают… никуда не торопятся…

— И это подозрительно! — догадался я.

— Не то слово! Нет, может, конечно, ждут кого-то, с кем договорились о встрече, чтобы вместе дальше поехать… Так ведь темнеет уже! Какая скачка в ночь? Когда конь не видит дороги и может угодить в незаметную ямку, да так, что ногу сломает? Нет-нет! Тут закрадывается подозрение, что это нас они и поджидали! Для чего-то, но чтобы потом можно было моментально умчаться!

— Ага!.. А мы тогда…

— Не «мы», а крестоносные рыцари! Уверена, они первыми почуяли опасность! И первым делом разделили потенциально опасную группу! Да так, чтобы наших сил было за каждым из столов больше!

— Угу…

— И брат Вилфрид сразу начал подпаивать встречного рыцаря! Заметил, что пили только Гастон и брат Вилфрид? Остальные только чуть приложились, чтобы жажду утолить, не более. А тосты брат Вилфрид предлагал такие, что Гастону отказаться было никак невмоготу. Хочешь-не хочешь, а тот слегка охмелел. Что позже помогло брату Ульриху!

— Я бы его и без этого завалил бы… — равнодушно сообщил Ульрих.

— Ну, не знаю! — честно сознался я, — Выглядел он устрашающе!

— Да брось! — ухмыльнулся уголком рта Ульрих, — Видно же, что раны не в бою получены! А на дуэлях. А какой же он умелый дуэлянт, если позволяет противникам так себя ранить?

— Вот именно! — серьёзно подтвердила Катерина, — Судя по ранам, никакой это не рыцарь! Это наёмник!

— А разве наёмник не может быть рыцарем? — открыл я рот.

— Может. А может и не быть… Поэтому брат Вилфрид не только подпаивал Гастона, но и задавал ему вопросы. И на первый же вопрос Гастон солгал!

— Это какой же?

— Он сказал, что он из Вюрцбурга. А цвета-то не соответствуют!

— Какие ещё «цвета»?..

— А никакие! Иногда рыцари одевают пажей и оруженосцев в цвета своего герба, иногда сами одевают подобные одежды или, хотя бы, попону, которой лошадь покрывают, делают нужного цвета. А здесь — ничего подобного! Вот брат Вилфрид и завёл разговор о графе Вульфере Вюрцбургском… И выяснилось, что Гастон не знает своих родичей! Я, к примеру, уверена, что граф Вульфер вовсе не женился два года назад на молоденькой девушке!

— Конечно, нет! — пьяненько засмеялся Вилфрид, — Разве он с ума сошёл? При живой-то жене? Конечно, ей сорок пять, а не семнадцать, но что бы он делал с семнадцатилетней в свои семьдесят восемь? Ха!

— Вот и я так подумала, — кивнула Катерина, — Но это же надо подумать! А у Гастона времени на раздумья не было. И он вынужден был говорить глупости. А когда он запутался в собственном гербе…

— Как? — удивился я, — Я этого не слышал! Ах, да! Я слегка отвлёкся…

— Ну, вот, когда он запутался в собственном гербе, стало совершенно понятно, что он не тот, за кого себя выдаёт. И тут одно из двух. Если они не имеют к нам отношения, то рыцарь должен «вспомнить» о важном деле и потихоньку сбежать. А если они приехали по наши души… тогда Гастон должен был выбрать цель и вызвать её на дуэль. И убить. А уже потом сбежать. Вот только… желательно, чтобы не он вызвал противника на дуэль, а противник — его. Тогда он будет