Сверху раздался грохот. Кира подняла глаза и увидела стаю жутей, несущуюся по увитому плющом карнизу ближайшей башни.

Морпехи и медузы открыли ураганный огонь из автоматических винтовок и бластеров. Нескольких жутей заградительный огонь остановил, разметал их шершавые, словно ободранные тела, но остальные спрыгнули сверху прямо в середину их отряда. Двое упали на спину морпехам, повергли их наземь. Размером с тигроцапа, острые зубы в несколько рядов – и каждый зуб с ладонь Киры. Еще три жути, все извращенно разных форм – у одной из рук торчат осколки костей, у другой над горбатой спиной распростерты чешуйчатые крылья, третья трехногая и клыкастая, – рухнули на Лфета и его медуз, в гущу извивающихся щупалец.

«На этот раз все будет иначе», – подумала Кира, увидев налетающих жутей.

На этот раз она не останется в стороне, как во время нападения на Трига, – да лучше ей умереть! Она приказала Кроткому Клинку ощетиниться шипами и бросилась наперерез той жути, что схватилась с ближайшим к Кире морпехом – Санчесом.

Черные шипы чужи пронзили четырехлапую жуть, и, умирая, та испустила до ужаса человечий вопль. Кровь хлынула из разверстой глотки. «Не трогай Санчеса», – взмолилась Кира, и, к ее облегчению, Кроткий Клинок повиновался: ни один шип не задел морпеха. Тот одобрительно выставил большие пальцы.

Кира помчалась к следующей жути, но там ее помощь не потребовалась: дружный огонь морпехов и медуз уже перебил прочих тварей.

Фалькони стер пятна крови с забрала, лицо его было мрачно:

– Теперь они знают, где мы.

– Вперед! – рявкнул Койич, и отряд двинулся дальше по улице.

– Боеприпасы заканчиваются, – предупредил Хоус.

– Знаю, – сказал Койич. – Стреляйте очередями по два выстрела.

Они сосредоточенно бежали вперед.

– К бою! – выкрикнул передний морпех и выпустил несколько пуль в жуть, появившуюся из-за угла здания. Голова твари взорвалась красным фонтаном.

Гемоглобин, отметила Кира. Их кровь содержит железо, как у людей, не как у медуз.

Жути атаковали их – по одной, по две, – пока отряд бежал к городской окраине. Вот все дома остались позади, и под ногами не брусчатка – замшелая почва. Кира проверила, что делается на орбите. «Рогатка» уже пролетела мимо планеты и двигалась к периферии системы. Высоко над головой сражались корабли медуз и жутей – друг против друга, а медузы и между собой. «Дармштадт» находился пока на некотором расстоянии от Логова, но быстро приближался. На корпусе корабля виднелись следы от ожогов, из них струился дым.

– За мной! – скомандовала Щеттер и первой двинулась по израненной земле.

Там, где кончался город, расстилался ковер мха, но сюда со всей яростью обрушился ядерный взрыв, и мох выгорел, небольшие пучки его хрустели под ногами, оставляя на подошвах следы сажи.

Они продвигались на запад, прочь от зданий, углубляясь в пыльный сумрак. На бегу Кира пристроилась рядом с Щеттер и спросила:

– Когда медузы вас спасли, вы им рассказали, что я жива?

Майор покачала головой:

– Ни в коем случае – я бы не стала выдавать противнику оперативную информацию.

– Значит, Лфет и все прочие не знали, где я, и не знали, что «скинсьют» уцелел?

– Пока вы сами не послали сигнал. – Щеттер метнула на нее строгий взгляд. – На самом деле они меня и не спрашивали. Думаю, они считали, что «скинсьют» погиб вместе со «Смягчающими обстоятельствами». А что?

Кира помолчала мгновение, отпыхиваясь:

– Пытаюсь разобраться.

Что-то в объяснениях Щеттер не сходилось. Как могли медузы, веками прятавшие Кроткий Клинок, не поинтересоваться его судьбой после событий на Адре? Ретроспективное слежение помогло бы им увидеть, как из системы сигмы Дракона улетает «Валькирия». Этого было бы достаточно, чтобы проследить ее путь вплоть до Шестьдесят первой Лебедя. Почему же они этого не сделали? И еще вопрос – откуда взялись жути…

– Иска с вами? – спросила Кира.

Майор не сразу ответила, лицо ее исказилось от усталости.

– Он остался на корабле на случай, если что-нибудь произойдет со мной.

– Как же вы нас нашли?

– Лфет знал, что за вами гонятся медузьи корабли. А мы последовали за ними. Это было несложно. Вероятно, так же поступили и порченые.

Сверху раздался вопль, и темная стая спикировала на них, хлопая крыльями, как летучие мыши. Кира присела, выбросив вперед одну руку. Рука вошла в пугающе мягкую плоть, рукав «скинсьюта» затвердел, у него появился острый край, и рука почти без сопротивления прорезала мясо и кости. Киру обдало оранжевым ихором. Остальных противников постигла схожая участь – люди и медузы расстреляли их. Рты у тварей были со жвалами, а вместо рук – короткие отростки с клешнями, прижатые к покрытой пушком груди.

После перестрелки трое морпехов остались лежать на земле и еще с полдюжины были ранены.

Нишу пнул одно из пернатых существ.

– Инстинкт самосохранения у них напрочь отсутствует.

– Ага, – согласился Татупоа и наклонился за одним из раненых товарищей. – Прям не терпится им, чтобы их по клочкам разнесли.

[[Кира: Эти существа ваши?]]

Она указала на крылатый труп.

[[Лфет: Нет. Тоже порченые. ]]

Кира перевела ответ медузы своим товарищам, все более недоумевая: у этих гемоглобина не оказалось. Очень уж заметный разнобой форм у жутей. С медузами было по крайней мере ясно, что различные их типы состоят в родстве: у них общий состав крови, схожая окраска кожи, строение мышечной ткани и так далее. А у жутей почти ничего не было общего, за исключением болезненной на вид кожи.

Щеттер жестом указала на гряду гор впереди:

– Корабли прямо там, по ту сторону.

Они бежали гуськом по гребню, морпехи тащили на себе раненых, и тут Нильсен сказала:

– Гляньте на небо!

Грибообразное облако пробило большую круглую дыру среди туч. В это отверстие, сквозь рваный туман, Кира увидела огромные разноцветные всполохи, разрывающие искрящееся пространство. Красные, голубые, желто-зеленые, они разворачивались словно шелковые ленты на огромной, подсвеченной неоновым сиянием витрине в тысячу километров длиной.

Это зрелище повергло Киру в благоговейный трепет. Ей довелось лишь пару раз увидеть северное сияние на Вейланде, и лишь в самые темные ночи. А это выглядело просто химерически – как плохо настроенная дополненная реальность, слишком яркая, слишком аккуратная и слишком красочная для естественного явления.

– Что это такое? – спросила она.

– Выбросы заряженных частиц в ионосферу, – пояснила Щеттер. – В общем, там, высоко в атмосфере, что-то взорвалось: или антиматерия, или ядерная бомба.