прочитана. Если мое предположение верно, значит теперь Семпрониус столь же хорошо осведомлен об этих подробностях, как и автор, и получатель письма; а из того, что он отправил последнее по назначению, я заключаю, что условленная встреча должна состояться. Намерен ли разгневанный муж застигнуть врасплох Корделию с ее неизвестным корреспондентом? Очень на то похоже.

В любом случае я очень надеюсь, что свидание назначено не на сегодняшний вечер, поскольку неотложные дела вынуждают меня сию же минуту покинуть свой наблюдательный пост и не позволят мне на него вернуться до завтра. А посему, любезный дядюшка, я должен попросить вас занять мое место. Оставляю вам зрительную трубу – смотрите бдительно, и тогда я, по крайней мере, поимею удовольствие узнать из вашего завтрашнего отчета обо всем, что в мое отсутствие случилось в семействе Семпрониуса.

Суббота

Итак, дорогой дядюшка, вполне ли вы уверены, что я ничего не упустил из-за своего отсутствия прошлым вечером? Говорите, ничего достойного внимания не произошло? Ну что же, в таком случае посмотрим, удастся ли мне достичь большего успеха в своих наблюдениях.

Ага! Старый слуга стоит возле дома, поправляя стремена на серой лошади, а Семпрониус прямо сейчас натягивает сапоги. По всему судя, собирается в поездку. Выходит, важный день у нас не сегодня – иначе наш герой, осведомленный о точном времени свидания, не стал бы никуда отлучаться. Седельные сумки заставляют предположить, что нынче вечером он домой не воротится. Однако он не оставляет своей жены «прекрасную персону без присмотра»[60]: только что прибыла мегера-сестрица, по пятам за ней следует ее служанка, несущая объемистый сверток с одеждой. Появляется горничная Корделии, и мегерина служанка передается ей под начало. Таким образом, я заключаю, что Семпронии поручено пристально следить за невесткой до возвращения брата.

N. B. Означенная служанка почти такая же старая и ровно такая же уродливая, как хозяйка; ничего безобразнее Природа создать просто не могла.

Семпрониус уехал. Корделия занята домашними делами. Наша возлюбленная тетушка нацепила очки на крючковатый нос и вяжет с таким усердием, будто от этого зависит ее жизнь. Похоже, сегодня ничего важного не случится, но я все-таки загляну к вам вечером, дорогой дядюшка.

Вечер субботы

Корделия одета наряднее обычного: на ней тюрбан с пышным пером, который очень ей к лицу. Вилли тоже в парадном костюме. Определенно у них что-то намечается. Мать читает мальчику вслух из прежде упомянутого мною фолианта Шекспира, но никак не может завладеть его вниманием: он каждую минуту вскакивает и бежит смотреть в окно. Сейчас четверть седьмого… О! будьте добры, дядюшка, передайте мне вон ту газету. Так, поглядим… Друри-Лейн – «Медовый месяц»…[61] Ковент-Гарден[62] – «Макбет». Вне сомнения, они собираются посмотреть «Макбета», и перед выездом в театр Корделия пытается объяснить сыну сюжет пьесы.

Так и есть. У дома только что остановилась приличного вида карета, где сидят две дамы и один джентльмен. Корделия берет перчатки и веер. Кажется, она из вежливости уговаривает золовку присоединиться к ним. Ох, видели бы вы, как закатывает глаза мисс Грималкин! Ручаюсь, она считает театр изобретением дьявола и скорее войдет в чистилище, чем в сей гнусный вертеп разврата. Корделия и Вилли покидают почтенную даму, и она что-то восклицает, когда дверь за ними закрывается, – но благословение то или проклятие, не возьмусь сказать; из соображений милосердия поверим, что первое.

Карета укатила, и я тоже могу отправляться восвояси. Дома нет никого, кроме Семпронии, и, как ни стыдно мне признать несовершенство своего вкуса, у меня нет ни малейшего желания оставаться с ней tête-à-tête.

Доброго вам вечера, дорогой дядюшка.

Суббота, десять часов

Немудрено, что вы изумлены столь скорым моим возвращением, дядюшка. Но поверите ли? Когда я сейчас направлялся домой, навстречу мне прошел человек, в котором – несмотря на наглухо запахнутый длинный плащ и низко надвинутую на глаза шляпу – я признал Семпрониуса! Я мгновенно развернулся и последовал за ним. Он остановился у собственного дома и трижды стукнул подобранным с земли камешком в тускло освещенное окно гостиной. Там тотчас же стало темно, а через минуту дверь бесшумно отворилась, и я разглядел Семпронию со свечой в руке. Ее брат молча прокрался в дом, и дверь закрылась так же бесшумно, как открывалась.

Значит, все-таки важное событие у нас состоится сегодня! Корделия посмотрела на пригласительную карточку – помните, я упоминал это обстоятельство? Она знала, что муж приглашен на день в деревню, с ночлегом, и назначила свидание на вечер этого дня. А он со своей стороны знал об условленной встрече и притворился, будто уезжает по приглашению, а сам вернулся, чтобы застигнуть врасплох жену с любовником!

Бедная, бедная Корделия! Спору нет, ее безрассудство заслуживает глубокого порицания, но все же… если бы сегодня ей удалось избежать разоблачения, как знать, возможно, мысль об опасности, ей грозившей, заставила бы ее полностью исправиться? Стойте! Стойте! А нельзя ли как-нибудь… Да пусть меня повесят, если я не предупрежу ее!

Одиннадцать часов

Я опоздал! Спектакль уже закончился! Корделия уехала домой, а я вернулся смертельно усталый.

Смотрите! Смотрите! Она сидит в гостиной. Увы, теперь предупредить ее, не подняв страшного переполоха, решительно невозможно! Придется ей испытать судьбу. Бедная, бедная Корделия!

А что она там делает? Вынимает какие-то бумаги из красного сафьянового футляра, лежавшего в шкатулке с драгоценностями… похоже, банкноты. Господи, не замышляет же она побег? Она запечатывает банкноты в пакет и выходит из гостиной.

Семпронии нигде не видно, как и ее брата. Слуги уже отправились на боковую. Дом выглядит погруженным во мрак и тишину. Надеюсь, тот чертов ключ был не от спальни Корделии? Такое безрассудство было бы совершенно уже непростительным – тем более что спальня расположена в задней части дома, недоступной моему наблюдению.

Ах, я отдал бы все, чего стою в этом мире (правда, цена мне невелика, видит бог!), чтобы только узнать, чем сию минуту занимается Семпрониус!

Ручаюсь, он затаился в каком-нибудь темном углу (прямо как я сейчас) и отчаянно напрягает слух (как я напрягаю зрение), силясь уловить звуки, которые страшится услышать, и каждую секунду рискуя выдать себя громким, тревожным стуком сердца. Ах! Если моя догадка верна, я не могу не пожалеть беднягу, несмотря на все его недостатки!

О!.. Что это? Слабый огонек мелькает за окнами кладовой комнаты! Очень странно! Кому в столь поздний час могло что-то понадобиться в заброшенном помещении, куда и днем-то никто не заходит? Может быть, там Вилли, чья страсть к художеству побудила его подняться с