Стрелок посмотрел наверх, на узкие зарешеченные отдушины,потом вниз, на Чика. Он уже не раз задумывался над тем, насколько смышленкосолап; сейчас ему, похоже, предстояло это выяснить.

Потянувшись вверх левой, здоровой, рукой, Роланд просунулпальцы между горизонтальными планками ближайшей к люку, куда увели Джейка,решетки и потянул. Решетка выскочила из пазов, обильно засыпав пол хлопьямиржавчины и высохшим мхом. Открывшееся отверстие было чересчур мало для человека– но не для косолапа. Стрелок поставил решетку на пол, подхватил Чика на руки инегромко сказал ему на ухо:

– Ступай… погляди… вернись. Понимаешь? Так, чтобы тебя неувидели. Просто пойди, погляди и вернись.

Чик внимательно смотрел в лицо стрелку и молчал, даже не"эйкал". Роланд не знал, понял его зверек или нет, но раздумыватьбыло некогда – напрасная трата времени никак не способствовала успехупредприятия. Он посадил Чика в шахту вентиляции. Косолап обнюхал крошево сухогомха, тоненько чихнул, присел и замер, с сомнением поглядывая на Роландаудивительными глазами. Сквозняк ерошил длинную шелковистую шерсть зверька.

– Ступай, погляди и вернись, – шепотом повторил Роланд, иЧик, втянув когти, бесшумно ступая подушечками лап, исчез в полумраке.

Роланд вытащил из кобуры револьвер и приступил к самомутрудному. Стал ждать.

Не прошло и трех минут, как Чик вернулся. Роланд вынул егоиз шахты и поставил на пол. Чик посмотрел на него, вытянув длинную шею.

– Сколько их там, Чик? – спросил Роланд. – Скольких тывидел?

Долгие секунды ему казалось, что он не добьется от косолапаничего, кроме этого устремленного на него неподвижного тревожного взгляда.Потом зверек робко приподнял правую лапу, выпустил когти и поглядел на них,словно пытаясь вспомнить что-то очень трудное. Наконец Чик легонько стукнул постальному полу.

Раз… два… три… четыре. Пауза. Затем еще дважды, быстро иедва слышно; сталь отзывалась тихим звяканьем – пять, шесть. Вновь пауза. Чикмедлил, не поднимая головы; он походил на ребенка, поглощенного мучительной,титанической работой мысли. Потом, подняв глаза на Роланда, косолап в последнийраз царапнул стальной пол:

– Эйк!

Шестеро Седых… и Джейк.

Роланд взял Чика на руки и погладил.

– Молодчина! – пробормотал он на ухо зверьку. Стрелкадействительно переполняли удивление и благодарность. Конечно, на что-то оннадеялся, но такой подробный ответ поверг его в изумление. В правильности счетаРоланд почти не сомневался. – Молодец, славный мальчик!

– Чик! Эйк!

Да, Джейк. Вот задача. Он дал Джейку обещание – и намеренсдержать слово.

Стрелок глубоко задумался. Сухой прагматизм необычнымобразом сочетался в нем с первобытным чутьем, унаследованным, по-видимому, отбабки, Дейдре Безумной, весьма странной особы. Это чутье сберегало стрелкужизнь все годы после кончины его старых товарищей, а сейчас Роланд вверял емужизнь Джейка.

Он снова подхватил Чика на руки, понимая, что Джейк, бытьможет – быть может,– останется жив, но косолап почти неминуемо погибнет, изашептал в настороженное ухо зверька нехитрые слова, повторяя их снова и снова.Наконец стрелок замолчал и снова посадил Чика в вентиляционную шахту."Славный мальчик, – едва слышно произнес он. – Ну, ступай же. Сделай своедело. Сердцем я с тобой".

– Чик! Ой! Эйк! – тихо протявкал косолап и проворно скрылсяв темноте.

Роланд стал ждать начала светопреставления.

"Задай мне вопрос, Эдди Дийн из Нью-Йорка. И пустьлучше это будет хороший вопрос… не то и ты, и твоя женщина, откуда б вы ни былиродом, умрете."

Ну чтотут ответишь, скажите на милость?

Темно-красный огонек погас, зажегся розовый. "СКОРЕЕ, –заторопил едва слышный голосок Блейна-маленького, – ОН СТРАШНО ЗОЛ… СКОРЕЕ, НЕТО ОН УБЬЕТ ВАС".

Эдди смутно сознавал, что по Колыбели еще мечутся стаипотревоженных голубей, а на полу лежат трупики самых опрометчивых, тех, что, неразбирая, куда летят, расшиблись о колонны.

– Чего ему надо? – свистящим шепотом спросила Сюзанна удинамика и прятавшегося где-то за ним голоса Блейна-маленького. – Ради всегосвятого, скажи, чего он хочет?

Никакого ответа. Эдди чувствовал, как возможность получитьдля начала хоть какую-то отсрочку ускользает от них.

"Задай мне вопрос".

Прижав большим пальцем "ГОВОРИТЕ/СЛУШАЙТЕ",обливаясь потом, который тонкими ручейками побежал по щекам и шее, онзатараторил с лихорадочным оживлением:

– Значит, так… Блейн! Чем ты занимался в последние годы? Наюго-восток, небось, гонять бросил, а? С чего бы? Здоровьишко не позволяет? Нетянешь?

Тишина, лишь шуршат и хлопают крыльями голуби. Перед глазамиЭдди возник Ардис – щеки его плавились, он хотел закричать, и пламяперекинулось на язык. Молодой человек почувствовал, как волоски у него сзади нашее зашевелились и встали дыбом. Страх? Или накапливающееся электричество?

СКОРЕЕ… ОН СТРАШНО ЗОЛ.

– Кстати, а кто тебя построил? – в отчаянье спросил Эдди,думая: "Знать бы, чегоэтому долботрону надо!" – Не хочешь рассказать?Седые? М-м, вряд ли… небось, Великие Пращуры – угадал? А может…

Молодой человек умолк, всей кожей ощущая молчание Блейна –как осязаемое бремя, как мясистые руки, шарящие по телу.

– Чего тебе надо? – вдруг крикнул он. – Что,к чертямсобачьим, ты хочешь услышать?

Молчание – но пуговки кнопок на коробке опять вспыхнули гневнымбагрянцем, и Эдди понял: отпущенное им с Сюзанной время почти истекло. Онрасслышал где-то неподалеку тихое басистое гудение, словно работалэлектрический генератор, но, как бы ему того ни хотелось, ни на минуту неповерил, что эти звуки – лишь плод его воображения.

– Блейн! – вдруг крикнула Сюзанна. – Блейн, ты меня слышишь?

Молчание… Эдди почувствовал, что воздух наполняетсяэлектричеством, как миска под краном – водой. Оно щипало и потрескивало в носупри каждом вдохе, а зубные пломбы зудели, как сердитые насекомые.

– Блейн, у меня естьвопрос – очень хорошийвопрос, честноеслово! Вот послушай! – Ожесточенно растирая виски, она на миг сомкнула веки иснова открыла глаза. – По сути ничто, но… э-э… имеет названье, Повсюду за намипроникнет, незвано; бывает коротким и длинным бывает, порою растет, а… а поройубывает… – Сюзанна осеклась и посмотрела на Эдди огромными страдальческимиглазами. – Помогай! Я забыла, как там дальше!