Большая Имперская Энциклопедия

26 день ласточек. Риль Суардис

Себастьяно бие Морелле, Стриж

Когда Стриж выплыл из волшебного сна, часы в углу спальни — кажется, он сам принес Шуалейду сюда, или нет? Неважно! — пробили три. Солнце заливало кровать ослепительно горячими, совсем не осенними лучами, сумрачная колдунья сонно сопела рядом, закинув на Стрижа руку и ногу, в животе урчало от голода, а губы сами собой расплывались в идиотской счастливой улыбке. В болото Хисса с его демонами, Гильдию, Бастерхази и Магбезопасность, вместе взятых! Шуалейда — моя.

Нет, лучше — Лея. Шуалейда слишком длинно и официально, а Лея — нежно, светло и близко-близко.

Он покатал на языке ее новое имя: Лея. Ле-я. Почти как поцелуй. Наверное, она бы не позволила ему так себя называть. Да и близкие зовут ее иначе. Шу, как шуршание прибоя, как шепот. Или как шипение огромной страшной змеюки. Страшной, как Зуржья Погибель, как Ужас Гнилого Мешка, как Грозная Колдунья.

Нет, нет и нет. Она — Лея, хрупкий и нежный цветок. Ядовитый, конечно. Шипастый. Но все равно лепестки у нее нежные и сладкие…

В животе подозрительно забурчало, а ноздрей коснулся запах… не только нежного цветка по имени Лея, но и чего-то печеного, мясного. Кажется, на столе в гостиной оставались тарталетки? Как удачно, что грозная колдунья не любит пускать в свою башню слуг, чтобы те убирали со стола!

Сглотнув слюну, Стриж осторожно вывернулся из-под Леи, миг полюбовался на ее улыбку. Еле удержался, чтобы не поцеловать снова, и легко, почти не касаясь, провел ладонью по открытой шее. Кровоподтеки, пятнающие бледную кожу, никуда не делись. Может, зализать?.. А потом продолжить…

Обозвав себя бесстыжим упырем, он накрыл ее простыней, и, не заботясь о том, чтобы прикрыться самому, сбежал вниз, к манящим запахам еды.

Примерно на четвертом опустошенном блюде сверху послышалось шлепанье босых ног. Завернутая в простыню Лея сбежала по лестнице, одарила Стрижа сияющей улыбкой, схватила последний кусок холодного пирога и впилась в него, зажмурившись от удовольствия. Встрепанная, разрумяненная, она выглядела совсем девчонкой, но никак не грозной колдуньей. Правда, кожа ее вновь была гладкой и чистой, от укусов не осталось и следа. Взгляд Стрижа невольно скользнул по задрапированным в белый лен бедрам, в паху потяжелело.

Почувствовав его взгляд, колдунья обернулась с недоеденным персиком в руке, слизнула с пальцев сок и медленно оглядела Стрижа снизу вверх. В голове тут же стало пусто, Стриж шагнул к ней. Она пахла персиком и была сладкой на вкус, и простыня сползла, а на плече тоже был сок…

— Отпусти, Тигренок! — смеющийся голос еле пробился сквозь шум крови в ушах.

Стриж слегка ослабил хватку, оторвался от вкусной ямочки около ключицы и, глядя в сиреневые глаза, покачал головой. В ответ она просияла, но увернулась от его губ и уперлась ладонью в грудь.

— Подожди до вечера, — погладив его по щеке, сказала она. — Мне надо сделать кое-что… пойдешь со мной?

— Конечно, моя Лея, куда угодно, — беззвучно шепнул он и кивнул, словно она и так бы не поняла.

Она быстро отвернулась, завернулась в простыню и побежала наверх, поманив его за собой. Стриж успел заметить скользнувшую по ее лицу тень. Сожаление, вина?

«Снова будешь использовать меня втемную? — усмехнулся ей вслед. — Ну, используй. Только будь счастлива, интриганка».

Через два часа Стриж, одетый как принц — ошейник скрылся под шелковым шейным платком — сидел под дверью графской библиотеки, созерцая оливы в кадках и парадный портрет какого-то предка Ландеха, и подслушивал.

— Вы же понимаете, что она будет несчастна! — уговаривала графа Шуалейда. — Девочка пока не понимает, что такое быть королевой. Светлый шер, подумайте о ней…

Вместе со Стрижом подслушивал кто-то из обитателей особняка: входя в кабинет, колдунья обронила платок, и пока Ландеха его поднимал, что-то такое сделала с воздухом. Или с акустикой. Короче, что-то магическое, похожее на голубую нить, уходящую на второй этаж.

— Я думаю о моей дочери и благе государства, ваше высочество, — сдержанно отнекивался граф. — Виола будет верной королевой, а семья Ландеха надежной опорой трона.

— Вы не можете обречь вашу дочь на несчастный брак. Каетано не любит ее, она не любит его. Откажитесь от помолвки, пока не поздно!

— Это бессмысленный разговор, ваше высочество.

Стриж не мог понять, чего Лея добивается. Уговаривать графа Ландеха бесполезно, да и если бы хотела уговорить, действовала иначе, не так топорно. И зачем ей здесь Тигренок без гитары?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

На втором этаже прошуршали тихие, неуверенные шаги. Затихли у лестницы. Зашелестели юбки, послышался вздох.

А, ну конечно же! Кот и шера Ландеха. Бедная девочка, ею вертят все кому не лень, начиная с собственного отца.

Стриж обернулся, когда она спустилась до середины лестницы и остановилась. Мягко улыбнулся, поднялся с кресла и поклонился. Глупышка снова вздохнула и сбежала вниз.

— Шер Тигренок, это вы?

Стриж пожал плечами и коснулся губ пальцем, показывая, что не может говорить. Виола Ландеха сделала круглые глаза и закусила губу, но быстро опомнилась, улыбнулась и протянула руку.

— Да, я понимаю… послушайте, я… освобожу вас.

Освободит она его. Как мило! А спросить, хочет ли он свободы, никак? Ох уж эти благородные шеры. Одна цепляет на него ошейник и заставляет прыгать через кольцо, словно он тигр в цирке. Другая — сломя голову бросается в Ургаш, чтобы спасти его… Ужасно трогательно. Было бы. Если бы он не мог снять этот ошейник в любой момент, высказать обеим все, что о них думает, и слинять в закат…

О да. В башню Заката. В постель ужасной грозной колдуньи. Ради которой он сыграет эту шисову пьесу до конца. Без нот и без текста. Хотя Лея могла просто попросить!

Покачав головой, Стриж отступил. Виола шагнула к нему, подняла горящие глаза — теперь ей приходилось задирать голову — и сбивчиво зашептала:

— Вы же на самом деле не кот, правда? Я знаю, вы благородный шер, и это неправильно, держать человека вместо кота. Мой отец, он богат…

Пока она говорила, Стриж судорожно пытался сообразить, чего именно от него хочет Лея. Играть без текста — та еще задачка. А, ладно. В любом случае он не отступит, а значит — придется действовать по ситуации. Импровизировать. Это он умеет.

— Не стоит мне угрожать, ваше высочество, — донеслось из библиотеки. — Я выдам ее хоть…