…не подлежат имперскому суду. Все, что совершено Рукой Хисса — совершено от имени его и по воле его, и не людям его судить. Одним из неизвестных широкой публике, но безошибочных признаков исполненной воли Хисса может быть огненный терцанг на теле жертвы, на ее могиле или на месте преступления. Горящий знак обычно виден лишь истинным шерам, ведущим дознание по делу, однако может быть и общедоступным. Каким образом знак появляется, неизвестно, так как ни один мастер теней не станет его оставлять, разве что на то будет особое пожелание заказчика. Тем более не станет его рисовать преступник: во-первых, убоявшись гнева Хисса, во-вторых, терцанг никогда не горит, если на то нет воли Хисса. Количество залитого в бороздки спирта, масла и прочих горючих веществ на данный процесс не влияет, неоднократно проверено на практике.

Для того, чтобы две конторы, выполняющие общее дело поддержания порядка, не мешали друг другу, Мастера Ткачи всегда и безусловно сотрудничают с МБ в плане обмена информацией, а МБ никогда не мешает исполнению угодных Хиссу заказов. Если же МБ по каким-то причинам заказу помешала, и Хисс не пресек вмешательство — значит, оно было ему угодно. Опять же, если МБ в чем-то помогла мастерам теней — следовательно, так пожелал Брат.

Методичка МБ по работе с населением

1 день журавля. Риль Суардис

Каетано шер Суардис

Сегодня. Сегодня! Последний день приговоренного, будь проклята Ристана!

Кай закашлялся, поперхнувшись горькой виноградиной. Тяжелая рука Зако тут же огрела по спине.

— Раньше смерти не умрешь, — процитировал Альбарра свой фамильный девиз, поймав вылетевшую из королевского горла ягоду и щелчком отправив ее в ближнего лакея.

— Хватит! — едва отдышавшись, Кай стукнул кулаком по столу. Тарелки подпрыгнули, лакеи вздрогнули, безобразно спокойный Энрике склонил голову набок. — Хватит. Надоело. Пойдите прочь, — махнул Кай лакеям, и, дождавшись, пока за ними закроется дверь, продолжил: — Доверие доверием, но я хочу знать, какого шиса должен сидеть тут и бояться.

Зако с Энрике переглянулись и промолчали.

— Ну? — тихо повторил Кай. — Или мне придется идти к Шу и выяснять у нее?

— Пожалуй, так будет правильно, ваше величество, — так же тихо ответил Энрике. — Ее высочество не делилась планами.

— Не делилась, значит… А моя гвардия ничего не знает и ни о чем не догадывается. Может, моя гвардия сменила шпагу на грабли и занялась выращиванием тюльпанов?

Оба, капитан и лейтенант, опустили глаза, а Кай в очередной раз подумал, что слишком привык полагаться на сестру. Доверие доверием, но королем-то быть ему, а не Шуалейде! К тому же, рано или поздно кронпринц Люкрес потребует от нее исполнения клятвы, и тут уже Шуалейде будет нужна помощь Кая. В любом случае, пора решать все самому.

— Докладывайте, капитан, — мягко велел Кай.

Энрике хмыкнул и поднял укоризненный взгляд.

— Так точно, ваше величество, — отчеканил он. — Докладываю. Тюльпаны цветут и пахнут, моя защита продержится не более минуты, и все происходящее в этой комнате снова будет видеть темный шер Бастерхази.

Несколько мгновений Кай молча сжимал кулаки и проклинал собственную дурь. Щеки горели, хотелось спрятаться, а лучше — убить проклятого темного шера.

— Может, пойдем к Шуалейде, — прервал тягостное молчание Зако. — Наверняка у нее на завтрак не такой кислый виноград.

— Пошли! — Кай вскочил, бросил салфетку на стол и, как был без сюртука, устремился к дверям.

— Не стоит так бежать, ваше величество, — Энрике преградил дорогу и подал сюртук.

— Бежать, а это отличная идея! — воскликнул Кай. — Пока не поздно, надо бежать отсюда. Пусть Ристана получит свою корону, а я — свободу. Она же не станет преследовать меня, если я откажусь от короны в ее пользу? Пусть Шу придумает, как нам исчезнуть незаметно…

Кай нес околесицу, как и подобает перепуганному насмерть мальчишке, Энрике с Зако фальшиво утешали, обещали, что все будет хорошо, и предлагали развеяться — подраться, сыграть в карты или прижать в уголке придворную даму помоложе и посимпатичнее. Если Бастерхази сейчас наблюдал за ними, мог быть спокоен: жертва тряслась от страха и не помышляла о сопротивлении. К тому моменту, как подошли к башне Заката, Кай и сам поверил в свою игру.

— И где она? — вопросил он накрытый на две персоны стол в пустой гостиной.

— А не позавтракать ли нам? — отозвался Зако, примериваясь к румяному пирожку.

Энрике его опередил.

— Меньше слов, больше дела!

— Почти полдень! Сколько можно валяться? — Кай схватил со стола кувшин с водой и устремился наверх.

В опочивальне сестры было тихо. Кай осторожно приотворил витражную дверь, и, держа кувшин наизготовку, проскользнул в спальню.

Размытая тень сорвалась с кровати и метнулась к нему. Вывернутая рука взорвалась болью, чьи-то жесткие пальцы перехватили горло. Кай дернулся — бесполезно, его держали не только руки, но и прозрачно-желтая, слюдянистая аура светлого шера.

— Тигренок, стой! — крик Шу слился с грохотом упавшего кувшина.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тут же послышался торопливый топот по лестнице.

Пальцы на горле разжались, Кай отшатнулся, обернулся и уперся взглядом в синие непроницаемые глаза. Сердце колотилось как бешеное, руки дрожали — то ли от боли, то ли от ярости.

Миг, и незнакомец склонил голову, опустился на колени, подставляя шею под удар, как полагается. Рука сама собой дернулась к эфесу шпаги: никто не смеет унижать короля!

— Кай, — тихий голос Шу окатил отрезвляющим холодом.

— Кай? Что?.. — На пороге спальни возник Энрике, огляделся, покачал головой и отступил, закрыв за собой дверь.

Только сейчас Кай заметил, что Шу едва прикрыта простыней, а незнакомец обнажен. И светлой ауры не видно, словно перед ним бездарный простолюдин.

— У тебя хорошая охрана, — он через силу улыбнулся сестре. — Одолжишь?

— Это у тебя плохая реакция, — не потрудившись улыбнуться, ответила Шу. — Не одолжу.

Кай пожал плечами и сморщился — рука болела, горло болело, а колени позорно дрожали. Светлый шер и менестрель, значит? Если в Валанте такие менестрели, тяжко приходится разбойникам.

— Ладно. Но кое-что мне объяснишь о твоем заколдованном коте. Сейчас.