Механизм маркетингового анализа заработал какчасы. Звонки следовали один за другим, из самых неожиданных уголков. Каждыйабонент, руководствуясь собственной логикой, обосновывал необходимостьпредотвратить узаконенное убийство. Студенты становились все болееизобретательными. Временами линия оказывалась занята, и, вслушиваясь в короткиегудки, они с удовлетворением переглядывались. Гарнер Гудмэн, раскрывший в себедар незаурядного имитатора, играл роль объездившего всю страну активистадвижения за отмену смертной казни.

Внезапно ему пришла в голову мысль: а незахочет ли Макаллистер, в своей параноидальной недоверчивости, узнать, откуда вдействительности поступают звонки? Но нет, для этого операторам просто нехватит времени.

Времени сидевшим у телефонов сотрудникамаппарата губернатора и вправду не хватало. На другом конце города отменившийсвои лекции Джон Брайан Гласе безостановочно нажимал кнопки сотового телефона.Тем же были заняты Гете Кэрри и двое его помощников.

* * *

К полудню Адам спешно вернулся в Мемфис. Вофисе на третьем этаже “Бринкли-Плаза” Дарлен добросовестно пыталась навести наего рабочем столе порядок.

– Здесь решения судов – Верховного и местного.– Она указала на пачку бумаг возле компьютера. – Вот текст петиции федеральномусуду. Факсом я разослала все копии.

Адам снял пиджак, швырнул на спинку кресла,обвел взглядом наклеенные на стойку металлического стеллажа желтые квадратики сфамилиями звонивших в его отсутствие людей.

– Кому я был нужен?

– Репортерам, писателям, каким-то полудуркам июристам, которые предлагали помощь. Из Джексона позвонил некто Гудмэн, по егословам, анализ общественного мнения в разгаре. Просил не беспокоиться. У васостается время на изучение данных?

– Ответа ты не услышишь. Апелляционный судмолчит?

– Да.

С силой выдохнув, он опустился в кресло.

– Обедать будете? – спросила Дарлен.

– Принеси, пожалуйста, сандвич. Сможешьпоработать в субботу и воскресенье?

– Конечно.

– Нужно, чтобы кто-то сидел у факса ителефона. Прости.

– Мне это не трудно. Пойду за сандвичем.Секретарша вышла в коридор и плотно притворила дверь.

Адам снял телефонную трубку, набрал номертетки. Особняк не отвечал. Тогда он позвонил в Оберн-Хаус, однако и там о Линикто не слышал. Мистер Фелпс Бут, как сказал банковский клерк, проводит важноесовещание. Связавшись с Кармен, Адам предложил ей не позднее воскресеньявылететь в Мемфис.

Говорить с кем-либо еще не имело смысла.

* * *

Ровно в час пополудни Мона Старк пригласила вприемную Дэвида Макаллистера толпу журналистов. Губернатор, сообщила она, последлительных размышлений назначил слушание по вопросу о помиловании Сэма Кэйхоллана понедельник, в десять часов утра. После того как будут высказаны доводысторон, его честь примет окончательное решение. Губернатор сделает то, чтодиктует ему совесть, подчеркнула Мона.

Направляясь в субботу, в половине шестогоутра, к камере Сэма Кэйхолла, Пакер даже не подумал захватить с собой наручники.Без всякого шума сержант и заключенный вышли из отсека “А”, миновали кухню, гдедвое вольнонаемных поваров готовили яичницу с беконом. Бывать в кухне Сэму ещене доводилось, по проходу между электрическими плитами он двигался медленно,подсчитывая каждый шаг. Пакер открыл ключом дверь, и оба ступили на волю, впредрассветную полутьму. На мгновение Сэм замер, вглядываясь в находившеесячуть правее небольшое строение из красного кирпича, где ему предстояло провестипоследние минуты жизни. Через секунду Пакер потянул его за локоть: у восточноготорца Скамьи их ждал охранник. Страж вручил Кэйхоллу высокий пластиковый стаканкофе и провел старика через распахнутую решетчатую дверь во дворик для прогулок– точную копию того, куда на час в сутки Сэма выводили в течение девяти споловиной лет: ограда из металлической сетки с колючей проволокой наверху,баскетбольный щит, две скамейки. Сказав, что он еще вернется, сержант вместе сохранником скрылся в здании Семнадцатого блока.

Минут десять Сэм не трогался с места, лишьотхлебывая время от времени из стакана горячий напиток, наслаждаясь пейзажем.Первая камера Кэйхолла располагалась в отсеке “Д”, то есть в восточном крылеблока, поэтому сам дворик был Сэму хорошо знаком, выверен до каждого шага:тридцать шесть футов на пятьдесят один. Повернув голову, Кэйхолл увидел взастекленной кабинке вышки часового. Вдали, ближе к линии горизонта, забесконечными рядами кустов хлопка светились огоньки соседней зоны. Сэмнеторопливо подошел к скамейке, сел.

Приятно, черт побери, что ему все-такипозволили встретить рассвет! Последний раз он наблюдал за восходом солнца почтидесять лет назад. Сначала Наджент ответил на его просьбу категорическимотказом, однако после вмешательства Пакера, гарантировавшего несгибаемомуполковнику, что ничего страшного не произойдет, разрешение было получено.

До боли в глазах Сэм всматривался в восточнуючасть небосклона, где в разрывах густых облаков забрезжили розовато-оранжевыесполохи. В первые месяцы пребывания на Скамье, когда душа еще жила неясныминадеждами, он частенько вспоминал маленькие, прежде казавшиеся незамысловатымимелочи будней: горячий душ по утрам, добродушное рычание старого пса, толстыйслой меда на куске хлеба. Тогда Кэйхолл почти верил, что пройдет пара недель, ион вновь отправится стрелять белок, будет забрасывать удочки, сидеть по утрамна крыльце с чашкой крепкого кофе, разъезжать за рулем видавшего виды пикапа поокрестностям. И больше всего в то время он мечтал слетать в Калифорнию иотыскать там внуков.

Однако мечта эта, как и другие, болеескромные, давно умерла, растворилась в монотонно-серой тюремнойдействительности, оказалась раздавленной безжалостными решениями судей.

“Последний рассвет, – спокойно сказал себеСэм. – Слишком многие ждут моей смерти. Газовка застоялась без дела. Пора, пораиспытать ее в работе. Вот я и войду в нее”.

Небо быстро светлело, облака расходились. Дажеметаллическая сетка ограды не лишала зрелище великолепия. Что ж, еще несколькодней – и сетка исчезнет. Замки, решетки, колючая проволока будут скрыватького-то другого.

* * *