– Может быть, но я не сдаюсь. Понадобится, янастрочу еще кипу бумаг.

– Ни на одной не будет моей подписи. Строчи.Отослать ты их не сумеешь.

– Посмотрим. Способ найдется.

– В таком случае ты уволен.

– Ты не можешь меня уволить, Сэм. Я твой внук.

– В соответствии с контрактом я имею правоуволить своего адвоката тогда, когда сочту это необходимым. Данное правозафиксировано документально.

– Твой документ составлен приличным длядилетанта языком, но лазеек в нем сколько угодно.

Пренебрежительно фыркнув, Сэм принялся меритьшагами комнату. Раз, другой, третий он прошел мимо Адама, своего адвоката надень сегодняшний, завтрашний и – до скончания жизни. Сэм знал, что уволитьвнука ему уже не дано.

– На понедельник назначено слушание по вопросуо помиловании, – невозмутимо сказал Адам, готовясь отразить вспышку ярости.

Однако дед воспринял новость на удивлениеспокойно.

– Цель? – лаконично осведомился Сэм.

– Просить о снисхождении.

– Просить кого?

– Губернатора.

– По-твоему, губернатор готов одуматься?

– Но что мы теряем?

– Отвечай, умник. Считаете ли вы, сэр, привсем вашем опыте, блестящем образовании и присущем истинному юристу чутье, чтогубернатор готов положительно решить вопрос о помиловании осужденного – вданном случае меня?

– Я допускаю подобную возможность.

– Запусти эту возможность в свою задницу,умник. Тупица!

– Спасибо, Сэм.

– Можешь не благодарить. – Остановившисьнапротив стола, Кэйхолл грозно выставил вперед указательный палец. – С самогоначала я предупреждал: я, твой клиент, категорически отказываюсь иметь что-либообщее с Дэвидом Макаллистером. Не пристало мне просить этого идиота о милости.Никаких с ним контактов у меня не будет. Таковы мои условия, о которых яизвестил тебя в первый же день. Ты же, мой адвокат, позволил себепроигнорировать их и стал руководствоваться исключительно собственнымипредставлениями о моем благе. Ты – служащий, я – работодатель. Не знаю, чемувас учили в колледже, знаю только, что решения из нас двоих принимаю я.

Сэм подошел к стулу, на котором лежаликонверты, взял верхний и протянул Адаму.

– Вот письмо на имя губернатора с просьбойотменить слушание. Если ты не захочешь доставить конверт адресату, я передамкопию письма прессе, а значит, поставлю в дурацкое положение тебя, Гудмэна иМакаллистера. Ясно?

– Ясно.

Кэйхолл вернул конверт на прежнее место,достал из кармана сигарету и закурил. Адам поставил в блокноте жирную галочку.

– В понедельник к тебе приедет Кармен. НасчетЛи я пока не уверен.

Сэм опустился на соседний стул.

– Она все еще в клинике? – Взгляд деда былустремлен в сторону.

– Да, и я не знаю, когда врачи разрешат ейвыйти. Ты по-прежнему хочешь ее увидеть?

– Нужно подумать.

– Думай побыстрее.

– Странно как-то все получается. Утром здесьбыл Донни, мой младший брат. Он рассчитывал повидаться с тобой.

– Донни тоже был членом Клана?

– Это еще что за вопрос?

– Это простой вопрос, на который можно дать неменее простой ответ: “да” или “нет”.

– Да. Он был членом Клана.

– Тогда у меня нет желания его видеть.

– Он славный парень.

– Охотно верю.

– Он мой брат, Адам. Я хочу, чтобы тыпознакомился с моим братом.

– У меня нет желания знакомиться спредставителями рода Кэйхоллов, особенно с теми, кто любил щеголять в белыхбалахонах.

– Надо же! Три недели назад тебе не терпелосьузнать все о своих родственниках. Что случилось?

– С меня хватит. Теперь мне известно о нихбольше, чем нужно.

– О, но это далеко не все.

– С меня хватит. Избавь. Сэм печальноулыбнулся.

– Спешу обрадовать, – сказал Адам, глядя вблокнот. – К толпе куклуксклановцев у ворот присоединились истинные арийцы,нацисты, скинхеды и прочие радетели чистоты белой расы. Выстроились вдольавтострады и размахивают плакатами. Надписи на плакатах, разумеется, требуютосвободить Сэма Кэйхолла. Зрелище впечатляет.

– Я видел это на экране телевизора.

– А еще они маршируют в Джексоне, вокругкапитолия.

– В этом тоже моя вина?

– Нет. Все дело в готовящейся экзекуции. Онапревратит тебя в общенационального мученика.

– Что мне остается?

– Ничего. Смело иди умирать. Они будутсчастливы.

– Сегодня ты совсем забыл о почтительности.

– Прости. Устал, наверное.

– Выбрось белое полотенце, как я. Рекомендую.

– Ни за что. Эти судейские крысы у меня ещепобегают. По-настоящему я ведь пока не вступил в бой.

– Ну да. Ты сочинил тройку ходатайств, которыене прошли ни одной из семи инстанций. Счет семь ноль, малыш. Боюсь представить,что начнется, когда ты, как говоришь, вступишь в бой.

Добродушная ирония достигла цели. Адамулыбнулся, и атмосфера в “гостиной” потеплела.

– У меня появилась неплохая идея, Сэм. Когдатебя не станет, затею громкое дело.

– Когда меня не станет?

– Ну да. Мы призовем их к ответу за ошибочновынесенный и приведенный в исполнение смертный приговор. Ответчиками выступятМакаллистер, Роксбург, Наджент и штат Миссисипи. Они у нас попрыгают.

– Такого в истории еще не было, –глубокомысленно изрек Сэм.

– Знаю. Я все продумал. Может, мы и невыиграем, но зато от души повеселимся. Подумай только, какими выродками онипредстанут перед всеми!

– Благословляю. Действуй.

Улыбки обоих стали блекнуть. Юмору не место втюремных стенах. Адам скользнул взглядом по странице блокнота.