— Хороший удар! — Красс, наклонившись над телом, пощупал вену на шее Транка: — В отключке. — Встав, он подмигнул капдва: — Бой на кулаках практиковали, господин?

— И бокс, и… — разжав ладонь он продемонстрировал легионеру небольшой цилиндрик тёмного металла: — Я на рабочей окраине рос, — пояснил он, видя непонимание на лице собеседника: — А там… Сложно там, по вечерам. Бывало, идёшь из… скажем, из библиотеки, часа в два ночи, а тебе навстречу… эээ… читатели. Из другой библиотеки. Ну, диспут возникает, а там, сам же знаешь — слово за слово и дискуссия в спор перерастает. О стиле написания того или иного классика литературы.

— Понимаю, — с серьёзным видом кивнул легионер: — Учёные споры они такие. Вот помню у нас два лектора приезжали — каждый со своей теорией заточки гладиуса. Так мы их еле растащили — чуть в бороды друг другу не вцепились.

— Угу. В общем, без свинчатки, я с тех пор из дома не выхожу. Мало ли какой любитель чтения докопается. Ладно. Хватит лирики, — повернувшись к бойцам он подозвал их к себе: — Этого мученика, — кивнул он на тело: — Связать и на диванчик. Всё же Первый Помощник. После…

— Позвольте, почтенные, но что здесь происходит? — Новое действующее лицо, появившееся из двери своей каюты, двери начинались в паре метров за фонтанчиком, было одето в такую же, как и у Транка тунику, только в отличие от чисто белой первого, поверхность этой была перечёркнута по диагонали красной полосой с черными кантами по краям.

— Что с ним? — Подойдя к телу, мужчина средних лет, кивнул вниз: — Что с ним?

— Птичья болезнь, господин, — Гайдов, стоявший рядом с сожалением развёл руками, незаметно перекидывая свинчатку в правую ладонь: — Перепил, называется.

— Ему же нельзя! Я предупреждал, что алкоголь и холод только усугубят течение его зубной хвори! Кроме того — мы же в бою! Тетрарх будет недоволен!

— А мы ему не скажем, — подмигнул ему капдва: — Зачем человека расстраивать?

— Как это не скажем?! Вы что, покрывать его собрались?! Я, — мужчина гордо задрал к потолку куцую бородёнку: — Дипломированный слуга Эскулапа! И я не позволю, чтобы на борту вверенного мне корабля нарушалось ментальное здоровье экипажа!

— С физическим, как я вижу, у вас тоже проблемы возникли? — Кивнул Гайдов на Транка: — Он, от боли, едва не плакал.

— Сам виноват, — брезгливо оттопырил нижнюю губу лекарь: — Не надо было меня проходимцем называть. И вот — полюбуйтесь! Ростки злонравия дали достойные плоды! Его ждёт наказание! Жесточайшее! — Подняв руку вверх, он погрозил пальцем потолку, повторив: — Жесточайшее!

— Послушайте, товарищ медик, — примериваясь для удара, Гайдов сделал шаг вперёд, но врач, с подозрением косившийся на него поспешно отступил назад, сохраняя дистанцию.

— И я не медикус! Я — слуга Эскулапа! — Сделав ещё пару шажков назад, лекарь остановился и пристально оглядел всю группу: — Вы мало того, что хотите покрыть виновного, так вы ещё и не наши! Я лично осматривал всех поднимавшихся на борт — и вас среди них, не было! Не знаю кто вы — но тетрарх должен…

Тяжёлый десантный нож, просвистевший мимо лица кап два, был брошен одним из десантников. Слуга Эскулапа, не закончив свою фразу — слова сменились хрипом, а затем и бульканьем, рухнул на пол, дёргаясь в посмертной агонии.

— А тетрарху мы сами скажем — мы же уже рядом с рубкой? — Перевёл взгляд Гайдов с замершего тела на Красса.

— Верно, господин, — кивнул тот, не отрывая взгляда от мёртвого врача: — Вот только у меня просьба есть, господин?

— Чего?

— Подготовка специалистов весьма дорога. Вы не могли бы попросить своих людей, как бы это сказать… Меньше убивать?

— Ну, своих-то я положим, попрошу, — кивнул капдва: — Но я думаю, что твоей Империи всё одно придётся раскошелиться.

— Чум?

— Он самый. И к движкам он шёл не в самом лучшем расположении духа. Думаю, что можно открывать вакансии на всех, кто сейчас находится у движков.

— Вы так считаете? — Бросил озадаченный взгляд в сторону кормы Красс.

— Считает сейчас Чум. И боюсь, что — трупы.

Дверь в рубку никто не охранял.

— Все готовы? — Поднеся руку к обычной нажимной дверной ручке, Гайдов обвёл взглядом своё напрягшееся воинство: — Ещё раз повторяю — ничего не громим. Людей нейтрализуем — убивать в самом крайнем случае — нам пригодятся как заложники, так и их знания. Да и корабль домой вести ещё надо, а сами мы… — Не договорив, он глубоко вздохнул и распахнул дверь, одновременно отскакивая в сторону, давая группе захвата первыми ворваться внутрь.

Они и ворвались.

Вопя во всё горло и размахивая карабинами с примкнутыми штык-ножами.

Послышавшиеся в ответ робко-удивлённые вскрики были пресечены звуками ударов и шумом падавших на пол тел.

— И раз… Два… Три… Пирог готов, — пробормотал себе под нос Гайдов и подмигнув Крассу, повернулся к проёму: — Пошли что ли. Уверен, сейчас вся вахта уже более нацелена на сотрудничество.

Рубка Квадриремы, несмотря на то, что корабль был сильно больше их Триремы, особо размерами не отличалась. То же возвышение с капитанским троном по центру, да пара рабочих мест справа и слева от него. Единственным отличием были ещё несколько пультов по дальним стенам рубки — четыре консоли на каждой стороне обеспечивали обмен информацией с боевыми палубами, как пояснил Красс, втиснувшийся в рубку за Гайдовым.

— Так, господа, — раздвинув бойцов, капдва облокотился о спинку капитанского трона: — И кто здесь тетрархом был?

— Я! — Опасливо покосившись на штык-нож, отслеживавший каждое его движение, поднялся с пола мужчина, как сказали бы на Земле, предпенсионного возраста, большой живот которого выдавал в нём любителя вкусно поесть и выпить.

— Гракх. Тетрарх Квадриремы «Стальная Длань». Кто вы такие и по какому праву вломились на мой корабль?!

— Ну вот…Опять, — сокрушённо покачав головой, Гайдов полуобернулся к Крассу: — Уже, наверное, раз в третий этот вопрос. Все, кого не встретим, только одно и спрашивают — кто вы, да кто вы. Вот хоть бы кто спросил что-то другое! — Не дожидаясь ответа, он вернулся к тетрарху: — Капитан. Сообщаю вам, что ваш корабль — захвачен. Вы сразу предпочтёте сотрудничать, или, для порядка, поломаетесь как девица?

— Я скорее подорву корабль, чем позволю таким как вы забрать его у меня! — Гордо вздёрнув подбородок, толстячок схватил карабин за ствол, отводя его в сторону: — Бей их, братья! К оружию!

— А твои братья, — покосился на неподвижно лежащих на полу вахтенных капдва: — Да, поумнее тебя будут. Какой бей? К какому оружию, ты чего мужик? Ослеп? Признай проигрыш и веди корабль к Земле. Потом обменяем вас. На мыло, — хохотнул он, припомнив сцену из фильма Ледовое побоище.

— Грязный варвар! — Отскочив к переднему экрану-иллюминатору, Гракх вскинул вверх руку, на запястье которой красовался широкий, явно золотой, браслет: — Братья! Молитесь Посейдону! Мы уйдём к Богам! — Одно движение пальцев и, раскрывшись на две половинки, он соскользнул с руки, обнажив небольшое кольцо белого металла, вдетое прямо в плоть.