Часы выскользнули из руки Рэмси и упали на пол. Потом он наступил на них, послышался хруст. Испуганное лицо доктора Хиггинса тотчас растаяло. Рэмси ухватился за оконную раму и сквозь слезы наблюдал, как лошади поднялись в галоп, как закричала нянька, а джентльмены замахали руками, указывая на небо. “Вот оно, началось, – сказал себе профессор. – Наконец пришел День хаоса. Как и было предсказано”. А они не успели ничего сделать. Все исчезнет в вихре Великого уничтожения, а Другая сторона замерзнет. Напрасными оказались многочисленные жертвы, напрасным – стремление к Высшему знанию, напрасно убивали невинных людей по приказу самой мудрой из цивилизаций. Исчезнут все – мудрецы и невежды, те, кто любил и кто нет, жертвы и палачи, и от их жизней останутся лишь атомы, которые будут летать в вечной пустоте, вычерчивая символ варварства – на веки веков и непонятно для кого…

– Хаос неумолим, – прошептал он скорбно.

– Хаос неумолим, – повторил у него за спиной металлический голос.

Рэмси обернулся, уже зная, кого там увидит. В центре гостиной стоял Исполнитель, мрачный и сверкающий, как вспышка пламени во мраке. Ученый сразу его узнал:

– Зачем ты пришел, 2087V? Тебя прислал Хиггинс? Скажи ему, что я не желаю убегать. Отправляйтесь без меня. Поди вон! Я устал. В любом случае… – Он тряхнул головой. – Какая разница, в каком мире умирать? Какая разница…

Внезапно Рэмси прервал свои причитания. Исполнитель начал медленно разводить руки в стороны, чтобы распахнуть полы плаща, словно это был занавес, и оттуда появилась хрупкая фигурка. Когда на нее упал свет из окна, Рэмси увидел старушку, совсем дряхлую и дрожащую, словно она состояла из окаменелых слез. Нервно потирая руки, она сделала шаг вперед и с вызовом глянула на ученого:

– Добрый день, профессор Рэмси. Вы меня не помните? Вижу, что нет… Мы с вами познакомились довольно давно в доме Янтарной Леди.

Рэмси прищурил глаза:

– Миссис Лэнсбери?..

Джейн кивнула:

– Да, так я себя называла, но мое настоящее имя – Кэтрин Уэллс. Я вдова Герберта Джорджа Уэллса, знаменитого биолога с Другой стороны, который создал вирус хронотемии…

Рэмси был изумлен, но и озадачен. И тут Джейн глубоко вздохнула и почти беззвучно произнесла:

– Берти, дорогой, мы у цели. – Потом заговорила уже в полный голос: – Должна с огромным стыдом признаться, что это мы с мужем вызвали злосчастную эпидемию. Мы принесли сюда вирус, обрекая вселенную на уничтожение. Но, к счастью, перед смертью… мой муж записал, каким образом можно вселенную спасти.

Наконец-то настал момент, когда агент Корнелиус Клейтон снова может занять место главного героя в моем повествовании. А отыщем мы его там же, где он скрывался всегда, когда желал побыть в одиночестве. Итак, он сидел за столом и задумчиво смотрел на “Карту хаоса”, которая лежала рядом с остывшим чайником.

Агент погладил звезду на переплете, потом откинулся на спинку стула, и взгляд его начал бродить по волшебным предметам, собранным в сырой и пыльной Камере чудес, куда сегодня он явился задолго до восхода солнца.

Клейтон вздохнул и снова уставился на книгу. Сколько лет прошло, а она по-прежнему была для него загадкой. Мало того, загадка эта со временем делалась все более запутанной, подумал он, вспомнив Баскервиля. Несколько месяцев тому назад чудной старик пришел к нему в Скотленд-Ярд и признался, что попал сюда из параллельного мира, из того мира, каждый обитатель которого имеет своего двойника. Он, например, был копией писателя Г.-Дж. Уэллса, хотя копией сильно постаревшей, как агент и сам мог убедиться. К тому же в родной для него реальности Баскервиля связывала дружба с другим Клейтоном. На месте агента всякий выставил бы старика вон, обозвав сумасшедшим, но работа Клейтона как раз в том и заключалась, чтобы выслушивать сумасшедших; поэтому он пригласил Баскервиля садиться, запер дверь и минут через десять пришел к выводу, что посетитель говорит правду. Да и как было ему не поверить, если он рассказал, что двойник Клейтона потерял руку в жестокой схватке с женщиной, которую любил и чей портрет висит у него в подвале. Целый час агент завороженно слушал про приключения Баскервиля, теперь пришедшего просить о помощи, поскольку вот уже два года как его преследуют какие-то странные убийцы. Одна деталь из их описания заставила Клейтона насторожиться: у преследователей имелась на рукояти трости та же звезда, что и на переплете “Карты хаоса”. Клейтон тотчас показал книгу старику. Тот признал, что символы схожи, но больше ничего ни про звезду, ни про книгу добавить не смог.

После его ухода агент послал патрульных прочесать пустошь и поискать мужчин, которые отвечали бы описанию: невероятно высокие, всегда закутанные в длинный плащ, на голове – широкополая шляпа, в руках – необычная трость. Сам же Клейтон все эти месяцы не выпускал из поля зрения человека, назвавшегося Уэллсом из другого мира. Он, по его словам, служил кучером у знаменитого миллионера Монтгомери Гилмора, который погрузился в бездну отчаяния после гибели в автомобильной катастрофе Эммы Харлоу. Из-за этой трагедии Клейтон стал чуть менее строго судить Гилмора, но по-прежнему не выносил его. Агент даже прекратил расследование – исключительно во имя такой непонятной вещи, как любовь, хотя до сих пор краснел, вспоминая аргументы, пущенные в ход явившимся к нему по этому поводу Уэллсом. Следить же за Баксервилем стало смертельно скучно – его хозяин целыми днями пил до потери рассудка то дома, то в гостях у четы Уэллсов, поэтому кучер в основном сидел сложа руки у себя в комнате. Так что Клейтон в конце концов оставил без присмотра и Баскервиля, и Гилмора, поскольку не мог и дальше жертвовать прочими делами ради расследования, уже давно положенного начальством под сукно.

Но оказалось, что Клейтон поступил опрометчиво, ибо, потерпи он еще хотя бы несколько дней, стал бы свидетелем того, как знаменитый писатель Артур Конан Дойл чуть свет явился в особняк Мюррея в сопровождении Уэллса и его жены. И разумеется, агента заинтриговал бы столь неурочный визит, и он непременно последил бы за писателями по крайней мере еще какое-то время и увидел бы, что они посещают лавки, торгующие карнавальными костюмами, покупают грифельные доски и тайком посещают Брук-Мэнор. Не оставил бы Клейтон без внимания и спиритический сеанс с участием Великого Анкомы, а потом, само собой, помешал бы человеку-невидимке расправиться с Баскервилем. Короче говоря, тогда события могли бы принять совсем иной оборот.

Но, к сожалению, Клейтон совершил непростительную ошибку. Поэтому агент страшно удивился, когда вскоре к нему в кабинет явились Уэллс и Конан Дойл и сообщили о смерти Баскервиля. Стоит ли говорить, что для агента новость стала страшным ударом. Мало того, по словам писателей, убийца был невидимым, и Клейтон понял: Злодей вернулся за книгой.

Так или иначе, но в эти дни полицейский сделал много открытий, одно удивительней другого. Правда, они только добавили вопросов к тем, что накопились у Клейтона за минувшие годы. Не об этих ли преследователях говорила миссис Лэнсбери, когда велела отдать книгу тем, “кто придет с Другой стороны”? А если да, то как их теперь найти? А если они, как и Злодей, захотят уничтожить “Карту хаоса”? В конце концов, ведь и они тоже были убийцами. Однако, если Баскервиль рассказал ему правду, то в мультивселенной, наверное, существует отнюдь не один Злодей, как не один Уэллс и не один Клейтон… Агент вздохнул. Книге, несомненно, угрожали всё новые опасности, а он по-прежнему не знал, кому должен ее передать.