Первый гриб всё же нашла Мартышка. Она радостно взвизгнула и бросилась к нему с такой скоростью, словно тот от неё убегал.

– Теперь можешь попробовать, – сказал Борис.

– Поганка?

– Сыроежка.

– Дай честное слово.

Борис молча пожал плечами: это уж точно – протяни ей палец, она до плеча руку отхватит.

Мартышка откусила кусочек сыроежки, пожевала и выплюнула.

– Горько… – сказала она с какой-то обидой, будто не гриб её обманул, а Борис. – Почему ты меня не учишь грибы собирать?

Да, теперь уж получалось, что Борис ей как будто бы что-то должен. А он не любил ходить в должниках. Он и так уже чуть ли не превратился в подхалима, не нагрубив Мартышке ни разу за последние полчаса.

– Поменьше разговаривай, – сказал Борис. – Грибы шума не любят.

– Разве они слышат? – наивно спросила Мартышка.

Но цену её наивности Борис уже знал.

– Не мешай.

– Попроси как следует, – тут же нашлась Мартышка.

Поняв, что любое его слово никогда не будет последним, Борис замолчал надолго. И сразу же начали попадаться грибы. Сначала два сросшихся черноголовика, затем семейство упругих рыжих лисичек. Всё это отправилось в кепку. Ещё черноголовик и маленький красный.

– Какой хорошенький, – сказала Мартышка. – Как называется?

– Подосиновик.

– А почему он рос под берёзой?

«О господи!» – произнёс Борис мысленно. Вслух он заметил:

– Не он под ней, а она над ним росла.

Пока Мартышка пыталась разобраться в этой подозрительной фразе, Борис успел удрать к Алексею Палычу.

У Алексея Палыча дела шли похуже, но зато он нашёл один белый.

– Негусто… – сказал Алексей Палыч. – Сухо, наверное.

Как и большинство грибников, Алексей Палыч был склонен обвинять не себя, а природу. Если грибник найдёт мало грибов, то он всегда найдёт много причин: мало дождей, много дождей, ранняя весна, поздняя весна, ночные заморозки, мало солнца и, годящаяся на все случаи, – «тут до нас целый полк прошёл, всё вытоптали».

На сей раз виноватым оказалось солнце, ну а если добираться до самых корней, то Бюро прогнозов погоды, лишившее дождей целую область, вопреки своим показаниям. «Тюрьма по ним плачет» – так говорили в Кулёминске про метеорологов рыбаки, грибники и дачники. Алексей Палыч сначала помалкивал: образование он получил как раз в Метеорологическом институте, но со временем и он распоясался.

– Сухо, – повторил Алексей Палыч. – Да и вообще, в нашем положении грибы не спасение. Калорий на их сбор мы затрачиваем больше, чем получаем при еде. Впрочем, надеюсь, у неё хватит ума не настаивать на продолжении похода.

– Смешно говорить, – сказал Борис. – Остальные-то соображают… А рюкзак она нарочно столкнула. Я хоть и не видел… От края он лежал далеко, а ног у него нет.

– Вот это мне совсем непонятно. Казалось бы, она заинтересована в продолжении похода… Теперь ясно, что это невозможно. Что-то, Боря, концы с концами не сходятся.

Подошла Мартышка. Нет, не подошла – подбежала, задыхаясь от счастья. В руках она несла громадный белый гриб.

– Во какой! Это какой? – крикнула она, показывая Борису язык.

Но Борис знал цену таким шикарным грибам, особенно в сухое лето. Он взял «полковника» – так называли в Кулёминске белые – и безжалостно отломил половину его ноги. Мартышка ойкнула, словно это была её собственная нога. Борис показал ей трухлявую половинку и отломил остаток. Гриб оказался весь источенным червями, а в шляпке они обнаружились в живом виде.

– Ну и что! – сопротивлялась Мартышка. – Симпатичные червяки. Их можно выгнать, а гриб засушить.

Борис протянул ей остатки «полковника».

– Выгоняй. Скажи им «кыш»!

Мартышка ударила Бориса по руке:

– Ты всё умеешь испортить!

Пока Борис размышлял, что такого он тут напортил, Алексей Палыч, со свойственным ему стремлением к миру, выступил в роли огнетушителя.

– Марина, – сказал он голосом мягким, и призрак пальмовой ветви возник в его кулаке, – гриб твой прекрасен, но он червивый и в пищу не годится. Борис поступил правильно.

Но Мартышка мира не приняла.

– При чём тут пища! – закричала она. – Он такой красивый и большой! И я сама его нашла! При чём тут правильно-неправильно?! Ломайте свои!

Слегка обескураженный этим взрывом, Алексей Палыч чувствовал, что дело тут не в грибе. Кажется, Борис уничтожил не продукт, а нечто иное. Он понимал также, что сейчас не время для ссор, даже самых пустячных.

– Возьми мой, – предложил он примирительно. – Он тоже белый и совершенно чистый.

– А мне ваш не нужен! Мне нужен мой! И вообще, я дальше не пойду с вами!

Марина развернулась и побежала к берегу озера.

– Не заблудись! – крикнул ей вслед Алексей Палыч.

– Не заблудится, не беспокойтесь, – заметил Борис.

– А ты думай, прежде чем сказать или сделать.

– О чём думать?

– О том… – сказал Алексей Палыч туманно, ибо чётко сформулировать свою мысль не успел. – О том самом, что ты не один на свете живёшь. Кроме того, она первая предложила тебе свитер…

– Значит, я теперь всю жизнь должен кланяться?

– Довольно, – строго сказал Алексей Палыч, – не хватает ещё, чтобы мы с тобой поссорились.

Борис слегка обиделся, но промолчал. Он не понял, почему Мартышка кричала на Алексея Палыча, а не на него. Он ещё не научился понимать, что при ссоре двоих очень часто достаётся третьему, невиновному. Так же как сегодня на плоту попало Мартышке, хотя гнев Бориса был направлен на Лжедмитриевну.

Кроме того, мысли об утонувших продуктах постепенно, но неутомимо натягивали нервы всей группе. Бактерии ссоры плавали в воздухе невидимым облаком. Всем было обидно, что поход завершается, едва начавшись. Обида была общей, но растекалась она по разным каналам.

Как раз сейчас у костра Шурик ссорился с Валентиной из-за того, что отказался идти за водой.

Примерно в это время Гена не полез в воду отцеплять крючок, зацепившийся за камыш, а дёрнул с такой силой, что порвалась леска.

И даже Стасик и Чижик, устав от бесплодных поисков, перемолвились парочкой слов, совсем не относящихся к тому, чем они занимались.

После ухода Мартышки дело пошло побыстрей. Алексей Палыч и Борис не отвлекались на разговоры: впервые в жизни они искали грибы не для удовольствия, не ради грибного азарта, а с настойчивостью голодных людей. Это изменило психологию поиска. Алексей Палыч заметил, что глаза его стали зорче, безошибочно отсекали жухлые листья, световые пятна и другие «обманки». Зато почти полностью отключился слух – все органы чувств работали на желудок.

Кепка Бориса быстро наполнилась. Урожай состоял в основном из сыроежек с редкими, как сказал бы геолог, вкраплениями красных; белых грибов больше не попадалось.

Борис снял свитер,